– Да, и еще высокая температура. Я полагаю, это следствие поездки в багажнике. В общем и целом могло быть и много хуже.

– Проверьте, чтобы при ней всегда кто-то был, – сказал Габриэль. – Меньше всего нам сейчас нужно, чтобы Сара ненароком выложила наши секреты врачам в Рамштайне.

– Не бойтесь, Габриэль. Она в хороших руках.

– Она сказала, что кое-что выложила.

– Конечно, выложила. Черт побери, да я и сам бы выложил.

– Вы бы видели эту комнату.

– Откровенно говоря, я рад, что не видел. Подобные вещи не для меня.

– Я порой тоскую по добрым былым дням «холодной войны», когда не имел дела с пытками и кровью. – Картер посмотрел на Габриэля. – А вам, наверно, всегда приходилось иметь с этим дело, да?

Габриэль пропустил это мимо ушей.

– Она выложила им все, чтобы выиграть время. Вопрос в том, сумел ли Мухаммад до нашего приезда сообщить что-либо из сказанного ею своему начальству.

– Вы забрали его блокнот?

Габриэль постучал по нагрудному карману своей кожаной куртки.

– Мы допросим Сару, как только она поправится.

– Она может и не вспомнить всего, что говорила им. Они ведь накачивали ее наркотиками.

Какое-то время они ехали молча. Несмотря на ранний час, по дороге уже ехали люди на работу. «Трудолюбивые швейцарские стяжатели, – подумал Габриэль. – Интересно, многие ли из них работают на компании, как-либо связанные с эр-риядским „ААБ-холдингом“ в Женеве и в промежуточных пунктах?»

– Вы думаете, меня пустят на этот самолет, Адриан?

– Густав заверил меня, что у нас не будет проблем с отъездом.

– У вас, возможно, не будет, а у меня ведь весьма красочная история в Цюрихе.

– У вас всюду красочные истории. Не волнуйтесь, Габриэль. Вас пустят в самолет.

– Вы уверены, что ваш друг Густав ничего не разболтает?