– Эй, вы, двое между ангарами! – крикнул офицер в мегафон. – Служба безопасности! Станьте на колени, руки за голову, живо!

Боевики побежали, сначала вместе, потом бросились в разные стороны.

Когда они выскочили из своего укрытия, мимо проезжала еще одна машина службы безопасности. Сидевший в ней офицер принял по радио тревожный сигнал от напарника, а теперь и сам увидел террористов. Он затормозил, вышел из машины и крикнул непринужденным тоном:

– Стойте! Служба безопасности с собаками! Остановитесь!

Он уже распахнул правую заднюю дверцу и прокричал несколько команд своей немецкой овчарке, указав на одного из подозреваемых. Собака лаем сообщила ему, что видит жертву, и офицер скомандовал:

– Фас!

Подгоняемый ревущими вокруг сиренами, первый террорист бежал на север по Арнолд-авёню так быстро, как еще сроду не бегал. Подкатывали машины из пожарной команды базы, направляясь к пожарищу от перекрестка Арнолд-авёню и Четвертой улицы. На мгновение террорист подумал, что может затеряться в суматохе среди машин, если только доберется до Четвертой улицы. За пожаркой находились телефонная станция базы, продовольственные склады и театр, там было где спрятаться, можно было угнать машину, взять заложников.

Однако погоня длилась недолго. Поскольку собака была обучена преследовать врага бесшумно, террорист услышал ее рычание, лишь когда зубы собаки впились ему в верхнюю часть левой икры. Вскрикнув, террорист упал и покатился по земле, но клыки собаки все не отпускали его ногу. Когда он попытался встать, пес выпустил ногу, схватил его за правое запястье, что и положено делать натасканному сторожевому псу, и принялся мотать головой, норовя сбить бандита с ног, чтобы облегчить задачу проводника. Зубы несколько раз попали на кость, собака и человек повалились на землю. Собака мотала головой, как динамо-машина, не останавливаясь ни на миг, выворачивая и тряся запястье так, словно хотела оторвать преступнику руку.

Но террорист оказался левшой. Он выхватил девятимиллиметровый автоматический браунинг и, прежде чем собака успела заметить пистолет и схватить его за левую руку, прижал ствол к огромному покрытому шерстью телу и спустил курок. Брызнула кровь, полетели клочья, но пес по-прежнему не отпускал бандита. Даже когда пес издох, террористу пришлось сунуть дуло браунинга в пасть, чтобы ослабить хватку на изуродованной руке и получить возможность...

Фары, визг шин, истошный крик:

– Ни с места! Иначе вы мертвец!

Было слишком поздно. От натуги и потери крови у него уже кружилась голова, сопротивляться было невозможно. Сдача в плен исключалась. Если его не убьют легавые, то убьет Казье. Невезение не служило оправданием: арест считался предательством, караемым смертью. Уж лучше принять быструю смерть от рук легавых, чем смотреть, как Казье исторгает из его груди бьющееся сердце.