— Только с диспетчером. А как же иначе? Мы с ним ведь чаевничали.
— И что он сказал?
— Да все больше слова, которыми я не хочу оскорблять твой слух. В накладных обозначено, что монахи Ксенопского ордена загрузят поезд на дальних складах. Он не задавал лишних вопросов.
Отец Петрид взглянул на второй вагон. Через несколько минут и его загрузят. И приступят к погрузке третьего.
— А кто готовил паровоз?
— Топливная бригада и механики. Вчера после обеда. В бумагах сказано, что паровоз был в ремонте. Это в порядке вещей. Оборудование, то и дело ломается. В Италии над нами все смеются... Ну, само собой, я все сам проверил несколько часов назад.
— А не захочет ли диспетчер позвонить на сортировочную станцию? Где, как он думает, мы производим погрузку?
— Да он уже спал или засыпал, когда я уходил от него. Утренняя смена начнется... — машинист посмотрел на ночное небо, — не раньше чем через час. Ему незачем звонить, если только он не получит телеграмму об аварии...
— Телеграфная связь прервана: в проводку попала вода, — тихо сказал священник, словно разговаривая сам с собой.
— Зачем?
— На случай, если бы у тебя возникли осложнения. Ты больше ни с кем не говорил?
— Нет. Даже ни с одним бродягой. Я проверил все вагоны, чтобы убедиться, не забрался ли кто туда.
— Ну, теперь тебе наш план известен. Что ты о нем думаешь?
Железнодорожник присвистнул, покачав головой:
— Я, знаешь, просто поражен, брат. Как это можно было... все так организовать?
— Об организации позаботились. А как у нас со временем? Это очень важно.
— Если нигде нет повреждений полотна, то можно поддерживать хорошую скорость. Пограничники-югославы в Битоле за взятку на все согласны, к тому же греческий товарняк в Баня-Луке ни у кого не вызовет подозрений. В Сараево или Загребе тоже проблем не будет. Они ловят рыбку покрупнее, и продукты для монахов их не интересуют.
— Я же говорю о времени, а не о взятках.
— Взятки и есть время. Пока сторгуешься.
— Только если будет подозрительно, что мы не торгуемся. Мы сможем добраться до Монфальконе за трое суток?