– А я хочу знать, что происходит! – рявкнул Брайсон. И задохнулся – по горлу словно наждаком проехались. – Что произошло с тобой, Елена! Когда ты... почему ты ушла?

Судя по тому, как заиграли на ее скулах желваки, Елена не намерена была отступать от намеченной линии разговора.

– Ник, пожалуйста, давай оставим все личные вопросы на потом. У нас очень мало времени...

– Кем я был для тебя? – выкрикнул Брайсон. – Наш брак, наша совместная жизнь – что она для тебя значила? Даже если все это уже в прошлом и быльем поросло, ты по крайней мере должна объяснить – что произошло, почему ты ушла!

– Нет, Ник...

– Я знаю, это как-то связано с Бухарестом!

Нижняя губа Елены задрожала, а глаза наполнились слезами.

– Так, значит, это верно? – спросил Брайсон уже потише. – Если ты и вправду об этом узнала, ты должна была понять, что я сделал это только ради тебя!

– Ник! – с отчаянием воскликнула женщина. – Пожалуйста! Мне и так трудно держать себя в руках, а ты еще...

– Как по-твоему, что произошло в Бухаресте? Какую ложь тебе подсунули?

– Ложь?! – неожиданно взорвалась Елена. – Не смей говорить мне о лжи! Это ты лгал мне, лгал прямо в лицо!

– Прошу прощения, – вмешался Уоллер. – Кажется, вам следует поговорить наедине.

Он развернулся и вышел из палаты. Сиделка последовала его примеру, и Брайсон с Еленой остались одни.

У Брайсона раскалывалась голова, а в горле саднило так, словно оно превратилось в кровоточащую ссадину. Но Ник продолжал говорить, не обращая внимания на боль; он отчаянно нуждался в этом разговоре. Ему необходимо было добраться до правды.

– Да, я солгал тебе, – признал он. – И это было самой большой ошибкой в моей жизни. Ты спросила, как я провел выходные в Барселоне, и я солгал. И ты узнала об этом – нет, знала сразу. Ведь правда?

Елена кивнула. По ее лицу текли слезы.

– Но если ты знала, что я лгу, ты должна была знать, почему я лгу! Ты должна была знать, что я отправился в Бухарест потому, что любил тебя!

– Я не знала, что ты сделал, Ник! – воскликнула Елена, глядя на него.

Брайсону до боли не хватало Елены, не хватало той близости, что когда-то объединяла их. Ему хотелось заключить жену в объятья – и в то же время хотелось схватить ее за воротник и трясти, пока не вытрясет всей правды.

– Но теперь-то ты знаешь?