– То есть, ты хочешь сказать, парламентскими дебатами в Лондоне управляют некие кукловоды?

– Именно.

– Но кто они? Если бы мы смогли это вычислить...

– Я намереваюсь отправиться туда, встретиться с Пармоуром и побеседовать с ним, вытрясти все, что только можно.

– Но разве ты в состоянии куда-то ехать? Как ты себя чувствуешь?

– Если из меня вытащат эти чертовы трубки, я буду в полном порядке.

На некоторое время в палате воцарилась тишина. Потом Елена произнесла:

– Николас, в другое время я вела бы себя как клуша и требовала, чтобы ты оставался в постели до полного выздоровления. Но если ты и вправду чувствуешь себя достаточно хорошо... дорога каждая минута...

– Я могу добраться до Лондона. Я намереваюсь туда отправиться. Сразу же, как только мы сможем выбраться отсюда.

– Я позвоню и договорюсь, чтобы для нас приготовили частный реактивный самолет. Мы улетим через шесть часов, если только самолет не понадобится в это время Теду.

– Отлично. Летная полоса здесь близко?

– Немного подъехать на машине.

Елена вдруг остановилась на полушаге и кивнула каким-то своим мыслям.

– Получается, Кэссиди был прав.

– Кэссиди? Сенатор Кэссиди?

– Да.

– А что с ним такое? Он же вынужден был подать в отставку из-за какого-то громкого скандала: кажется, его жену арестовали за покупку наркотиков, или что-то в этом духе.

– Ну, все это несколько сложнее, но в общих чертах верно. Несколько лет назад у его жены выработалась зависимость от болеутоляющих препаратов, и она купила наркотики – а продавец оказался переодетым полицейским. Сенатор Джеймс Кэссиди сумел изъять из полицейской документации сведения об аресте, а жену отправил лечиться.

– А какое это имеет отношение к договору?

– Прежде всего Кэссиди был главным противником договора. Он утверждал, что этот договор положит конец праву человека на сохранения личных тайн. На самом деле, Кэссиди громче всех в Вашингтоне твердил, что в эпоху компьютеризации право на частную жизнь неуклонно развеивается. Многие комментаторы увидели в этом иронию судьбы: сенатор, ратовавший за сохранение личных тайн, вынужден был подать в отставку из-за собственных неблаговидных поступков, совершенных в прошлом. Они веселились и заявляли, что ему, очевидно, есть что скрывать, – потому-то он так рьяно и защищает право на частную жизнь.