– Произошла утечка. Ваши планы стали известны. Вы не можете этого не понимать, – сказала Елена.

– На самом деле это меня не волнует, – безмятежно отозвался Доусон.

– Сомневаюсь. Когда вы решили, что Руперт Вере все узнал и доложит об этом в МИ-5, вы взволновались настолько, что убили его.

– ЦРУ, МИ-6, МИ-5 и все прочие третьеразрядные шпионские агентства давно уже нейтрализованы. Вот с Директоратом пришлось повозиться подольше – возможно, из-за вашей параноидальной структуры, – хотя именно благодаря той самой секретности, которая мешала внедрению чужих агентов, нам было намного легче вас парализовать. Как забавно. Кстати, даже странно, как долго ваши люди не могли осознать, что их время ушло, что вы просто-напросто больше никому не нужны! АНБ так просто захлебнулось в потоке информации – электронная почта и телефонные звонки не могут пробиться через интернетовские линии. О господи, эта контора – настоящий реликт «холодной войны»! Они до сих пор воображают, будто Советский Союз так и стоит на прежнем месте! Подумать только, ведь были времена, когда АНБ было жемчужиной американских спецслужб! Что ж, во многом именно рассекречивание положило конец их царствованию. А ЦРУ – эти уроды, которые умудрились случайно подсунуть бомбу под китайское посольство в Белграде и которые даже не догадывались, что у Индии имеется ядерное оружие, пока их не ткнули носом! Потрясающая тупость! Они вообще не заслуживают обсуждения. Разведывательные агентства – достояние прошлого. Неудивительно, что вы все так старались помешать возвышению «Прометея» – вы подобны динозаврам, бессильно проклинающим неизбежность эволюции! Но после этих выходных всему миру станет ясно, что вы вышли в тираж. На берегу озера зародится новый всеобщий порядок, и род человеческий обретет такую безопасность, какой никогда прежде не ведал.

Тут Доусон снова вспомнил о «браунинге» и прицелился в Елену.

– Иногда приходится жертвовать несколькими людьми ради блага многих. Мне так и видится завтрашний заголовок в «Телеграфе»: «Иностранный секретарь Вере убит самоубийцей». А в «Сан» будет что-нибудь вроде «Убила министра, потом себя». Возможно, они станут намекать на некую нечистоплотную сексуальную связь. А пистолет и частички пороха, несомненно, докажут, что убийство совершено вами.

С этими словами Доусон свинтил глушитель с «браунинга»; а затем он метнулся вперед с силой и грацией барса и очутился рядом с Еленой. Доусон вложил пистолет женщине в руку, сжал ее пальцы на рукояти – хватка у него была железная – и изогнул ее руку так, что дуло касалось виска Елены. Елена принялась отчаянно, судорожно отбиваться; даже если ей ничего больше и не удастся, она подпортит этому мерзавцу запланированную картину! Женщина испустила пронзительный вопль. Елене казалось, будто ее телом овладела некая сила, и стремление выжить, преобразовавшись, придало мощи ее мышцам. Она извивалась, выворачивалась и лупила Доусона по чему придется – а потом услышала еще один голос, доносящийся словно бы откуда-то издалека.