Кингзли не было гораздо больше минуты. Том слышал в трубке шаги, голоса, звуки закрывающихся и открывающихся дверей. Наконец дворецкий сообщил ему, что мистер Апшоу не может подойти к телефону.

— Не может подойти? Что это значит?

— Мистеру Апшоу пришлось неожиданно уехать, маета Том. И я не могу сказать вам, когда он вернется.

— Его экипажа нет на месте?

— Думаю, нет, — ответил Кингзли после паузы.

— Может быть, он отправился к моей матери? — предположил Том.

— Он всегда предупреждает нас, когда не обедает дома, — сказал Кингзли. И голос, и слова дворецкого показались Тому еще более жесткими, чем обычно.

Несколько секунд оба молчали.

— Его действительно нет дома, Кингзли? — произнес наконец Том. — Или дедушка просто не может подойти?

Снова последовала пауза, затем дворецкий сказал:

— Все обстоит именно так, как я сообщил вам, маета Том.

— Хорошо. Передайте дедушке, что мне надо поговорить с ним, — сказал Том и положил трубку.

* * *

Бесконечный день перешел в бесконечный вечер. Том вдруг понял, что голоден, и никак не мог вспомнить, ел ли он сегодня ленч. Он не мог вспомнить, ел ли он вообще сегодня что-нибудь.

Том прошел в кухню и открыл холодильник. Еда, купленная Барбарой Дин, была по-прежнему на месте.

«Что ж, однажды я уже ел ее пищу, — подумал Том. — И она не убила меня».

Том взбил в миске два яйца, намазал маслом два куска белого хлеба, затем отрезал несколько кусочков чесночной колбаски и положил их в сковородку вместе с жарящимся омлетом. Завернув концы загустевшей яичной смеси и кусков колбаски, он опрокинул омлет на тарелку. Том поел прямо в кухне, затем положил в раковину сковородку, миску, тарелку и вилку с ножом и включил горячую воду.

Выглянув в окно, Том заметил, что, хотя озеро по-прежнему залито солнечным светом, тень от дома падает теперь на купальню почти до самого пирса.

Задернув шторы в гостиной, он прошел к письменному столу и позвонил в полицейский участок.

— Шеф Трухарт еще не вернулся? — спросил он.