Примерно через шесть минут — ровно столько времени, сколько требовалось человеку, чтобы повесить трубку, спуститься с последнего этажа здания полицейского управления, потом по широким ступеням на Армори-плейс, пройти по узким улочкам с названиями времен колониального Милл Уолк — острова, который больше не существовал, на Аллею сахарного тростника, — мимо окна кофейни к двери прошел коренастый мужчина в темно-синем костюме.

Он сразу заметил Тома, и по его цепкому взгляду Том понял, что Натчез мгновенно оценил обстановку, вобрал в себя все, что видел вокруг: небритого грека, продававшего кофе, огромный кусок свинины, вращающийся на вертеле гриля, выставленного в окне, телефон, двери в туалет, увеличенные черно-белые фотографии с видами Пороса, висевшие над кабинками, старушку с ребенком, сидевшую у стойки в передней части кафе, — в общем, все то, что Том просто не замечал до этой секунды. А сейчас внимание его вдруг сфокусировалось на всех этих деталях, и Том понял, что только внимание, повышенное внимание поможет ему остаться в живых.

Он шел мимо ряда кабинок, мускулистый мужчина, которого Том видел до этого мельком всего один раз. Самый обычный мужчина с короткими темными волосами и крупными чертами лица. И все же от него исходила какая-то энергия, полностью отрицавшая любую неопределенность и не признававшая многочисленных оттенков серого цвета. Зияющая пропасть отделяла этого человека от таких людей, как Леймон фон Хайлиц: Том понял, что хорошим детективом можно быть двумя способами, и такие люди, как Дэвид Натчез, всегда будут считать людей типа фон Хайлица слишком испорченными, пристрастными и театральными, чтобы принимать их всерьез.

Натчез жестом попросил, чтобы ему сделали чашку кофе и, скользнув в кабинку, уселся напротив Тома. За следующие полторы минуты он почти полностью разрушил теорию, выстроенную только что Томом.

— Вы уверены, что фон Хайлиц мертв? — быстро спросил Натчез.

— Я только что видел его труп. Кстати, меня зовут Том Пасмор.

— Я знаю это, — Натчез улыбнулся. — Вы были в больнице в тот день, когда умер Майкл Менденхолл. И у вас был очень интересный разговор с доктором Милтоном и капитаном Бишопом.

— А я и не думал, что вы заметили меня тогда.

— Не знаю, почему вы так решили — ведь вы сразу заметили, что я замечаю все вокруг, когда я подходил к кофейне. — Грек принес Натчезу кофе, и тот потянулся к чашке, не сводя глаз с лица Тома. — Вообще-то на острове преобладает мнение, что вы умерли от отравления угарным газом в больнице на севере. Насколько я понимаю, на самом деле вы вернулись сюда с фон Хайлицом. — Натчез глотнул кофе. — Несмотря на все, что случилось, я завидую твоим отношениям с этим человеком. Я ничего не знал о Леймон фон Хайлице, пока капитан Бишоп не послал меня к нему в дом, чтобы принести машинку, на которой предположительно напечатали письмо, касавшееся Хасслгарда. Но, познакомившись с мистером Тенью, я постарался разузнать о нем побольше. Он был великим человеком — я не из тех, кто привык произносить громкие слова всуе. Я очень уважаю его. Тот человек был настоящим, природным гением своего дела. Жаль, что мне так и не представилась возможность познакомиться с ним поближе.