– Почему ты его убил?

– Почему? Да... идиот ты... Потому. Потому.

– Минут через пять сюда придет Хупер, чтобы расспросить тебя, Харрисон. Ты убил восьмерых парней. Дело действительно дрянь. Очень плохо. Мне кажется, что тебе стоит тщательно обдумать все, что ты собираешься ему сказать. Ты понял меня?

Харрисон еще раз перебрал в уме все события ночи. Чувствовал он себя скверно и его снова тянуло в сон.

– Девятерых парней.

– Девятерых?

– Думаю, да, все перепуталось.

И он опять провалился в забытье, назад, на веранду и качели, к жарким солнечным дням, сквозь дремоту услышав, как Фрэдди сказал:

– Ты уже спишь. Поговорим позже.

– Да, – ответил он и озабоченно подумал, почему у бабушки седые волосы. Она такая маленькая, сухощавая, а волосы белые как снег. Так было всегда, сколько он ее помнил.

* * *

К вам сенатор Хирам Дьюкен, мистер Хупер.

Секретарша подняла глаза к потолку и отступила в сторону, освобождая сенатору Дьюкену путь. Это был толстый, не жирный и не пухлый, а именно толстый мужчина в возрасте между шестьюдесятью и семьюдесятью годами. Его двойной подбородок покачивался в такт ходьбе. На мясистом лице сверкали два глаза, жестким взглядом буравя Хупера. Хуперу еще не приходилось с такими встречаться.

Сенатор уронил свое тело в кресло и дождался, пока за ним закроется дверь.

– Я только что разговаривал с директором, – произнес он.

– Да, сэр. Он звонил мне.

– Я хочу заявить о происшествии. Я хочу, чтобы это было надлежащим образом оформлено и начато расследование. Я хочу, чтобы все было подробно запротоколировано, с датами и подписями, а копии я оставлю себе.

Хупер уклончиво хмыкнул. Если уж речь идет об официальном докладе, то это прерогатива директора, а не Хупера.

Только Дьюкен снова открыл рот, как зазвонил телефон.

– Извините, сенатор. – Хупер поднял трубку. – Да.