Даже сам вид покойного наводил на мысль о естественной смерти. В отличие от трупов Данцигера и Ратлеффа, где все кричало о насилии, Вега, казалось, просто уснул. Правда, в крайне неудобной позе. Однако кому из нас не случалось заснуть в совершенно дурацкой позе?
Гиттенс тоже явился. Он был заметно расстроен.
– Я боялся, что именно так все и кончится. Уж очень жестоко обошлись с Вегой. Он этого не заслужил.
Я хотел было подойти к Гиттенсу и сказать несколько слов утешения, но вовремя одумался. Не те у нас теперь были отношения, чтобы он оценил мое сочувствие.
Келли отвел в сторонку одного из детективов и спросил его мнение.
– Чистое самоубийство. Мы тут единственно для проформы.
Тело все еще висело в центре комнаты – фотографы-криминалисты задерживались на другом происшествии.
В момент, когда рядом с трупом никого не было, Келли подвел меня к Веге и сказал:
– Посмотри на следы на его шее, Бен. Приподними-ка тело.
Сам он приподнял голову Веги, раздвинул складки кожи. Я увидел две сине-красные полосы. Одна полоса кровоподтеков ниже кадыка, вторая – выше.
– Хм, – сказал я, не зная, что бы еще добавить.
Келли осуждающе посмотрел на меня.
– Смотри внимательнее! Замечаешь странность?
Я опять невнятно хмыкнул. Потом сказал:
– Говоря по совести, ничего не замечаю. Это первый повешенный, которого я вижу.
– А я повешенных видел не раз. Хотя впервые вижу человека, который ухитрился повеситься дважды.
Через несколько минут подъехала Кэролайн и с ходу сунула мне в руку бумажку с номером телефона.
– А кому я должен позвонить? – спросил я. – Тут нет фамилии!
– Незачем светить фамилию, – сказала Кэролайн и тихонько добавила: – Это Макс Бек.