Но прежде всего необходимо поговорить с секретарем парткома Ли.

Ли как будто обрадовался ему – даже привстал с кресла.

– Входите, входите, товарищ старший инспектор Чэнь!

– Товарищ секретарь парткома, прошла почти неделя с тех пор, как я снова приступил к работе, – начал Чэнь. – И мне нужно поговорить с вами о моей работе.

– Что ж, я тоже кое о чем хотел поговорить с вами.

– Надеюсь, речь пойдет о деле Гуань.

– Вы по-прежнему расследуете ее убийство?

– Я по-прежнему возглавляю особую следственную бригаду; не вижу ничего зазорного в том, чтобы заниматься своими прямыми обязанностями. Ведь меня пока не отстранили от должности официально.

– Товарищ старший инспектор, к чему такие речи?

– Я не хотел вас обидеть, товарищ секретарь парткома Ли.

– Продолжайте. Доложите, как идет расследование.

– В нашу прошлую беседу вы затронули вопрос о мотиве. Хороший вопрос. Мотива нам недоставало, но сейчас мы его нашли.

– Что же это за мотив?

Чэнь вытащил из конверта несколько фотографий.

– Снимки Гуань и У – в постели. А также снимки У с другими женщинами. Гуань прятала их у себя в комнате, за портретом товарища Дэн Сяопина.

– Проклятие! – шумно выдохнул секретарь парткома, но больше ничего не сказал о таком безнравственном поступке.

– Гуань удалось заполучить фото – как именно, неизвестно. Должно быть, с их помощью она шантажировала У заставляя его развестись с женой. Она не могла выбрать для своего шантажа худшего для У момента. Его как раз собираются назначить заместителем министра культуры Шанхая. Он просто не мог допустить, чтобы чье-то вмешательство разрушило его планы.

– Понимаю, куда вы клоните, – кивнул Ли.

– Член комиссии, занимающейся выдвижением на руководящую работу, случайно оказывается старым соратником его покойного тестя, а теща и сейчас занимает высокий пост в Центральной комиссии КПК по проверке дисциплины. Поэтому у него не оставалось иного выхода. Развод был для него неприемлем.

– Да, должен признать, ваши доводы произвели на меня впечатление. – Ли положил снимки обратно в конверт. – Но ведь у У Сяомина прочное алиби, не так ли?