Босх покачал головой.

– Хотите сказать, что Маккей занимался по ночам? Вы либо держите меня за дурака, готового проглотить любое дерьмо, либо сами оказались таким дураком, поверив Маккею и его преподавателю. Кто с ним занимался?

– Все так и есть, как я говорю. Фамилию преподавателя я уже не помню, но они занимались весь вечер, до одиннадцати, а потом разошлись. Маккей отправился домой.

Босх с удивлением посмотрел на него:

– И это, по-вашему, алиби, лейтенант? Время смерти – два часа ночи. Это вам известно?

– Конечно, мы знали, что ее убили в два ночи. Но дело не во времени смерти. Я разговаривал с детективами и читал отчет. Насильственного проникновения не было, двери никто не взламывал. В десять вечера отец сам проверил все замки и окна. Получается, что к тому моменту убийца уже находился в доме, прятался где-то и ждал, когда все уснут.

Босх сел на диван и наклонился вперед, опершись локтями о колени. Он вдруг понял, что Маклеллан прав и что все выглядит по-другому. Не так, как ему представлялось. Да, он изучал тот же самый отчет, который семнадцать лет назад читал Маклеллан, но пропустил важнейший вывод. Убийца проник в дом до десяти часов вечера.

Это обстоятельство меняло все. И самое главное, оно меняло его взгляд на расследование. Не только на то, давнее, но и на его собственное.

Между тем Маклеллан, даже не заметив, в какое смятение поверг детектива, продолжал:

– Понятно, что Маккей не мог быть в доме, потому что занимался в вечерней школе. Вот почему мы его вычеркнули. Как вычеркнули и остальных, всю эту шпану. Я рассказал боссу, он передал информацию Грину и Гарсии. На этом дело и кончилось, пока не всплыла история с ДНК.

Босх молча кивал, думая совсем о другом.

– Хорошо, если Маккей чист, то откуда на пистолете взялась его кровь?

Маклеллан смущенно покачал головой:

– Не знаю, что и сказать. Не могу объяснить. Я снял с него подозрения, вычеркнул из списка, а он… может быть…

Он не закончил. Босх видел, что лейтенанту действительно нелегко смириться с мыслью, что он помог убийце или по крайней мере соучастнику остаться на свободе. Маклеллан был похож на человека, который вдруг понял, что его использовали, что им двигали как пешкой. Он выглядел подавленным и раздавленным.

– Ирвинг еще намерен привлекать к делу прессу и ОВР? – негромко спросил Босх.

Маклеллан медленно покачал головой:

– Нет. Он сказал, чтобы я передал вам: соглашение действует только тогда, когда его соблюдают обе стороны. Вот и все.

– Последний вопрос. Из отдела хранения вещественных доказательств пропала коробка с уликами по делу Верлорен. Вам что-нибудь известно? – Лейтенант посмотрел на него так, что Босх понял – он нанес ему тяжкое оскорбление. – Я должен был спросить.