Он похлопал Босха по спине, вероятно, ожидая, что Гарри начнет его благодарить, но тот не стал этого делать.

– А как насчет Чандлер?

– Ну, тут есть определенная проблема. Жюри вынесло решение в пользу ответчика, так что нам придется заплатить ей гонорар. Вероятно, она запросит сто восемьдесят, может быть, двести. Но, думаю, мы сойдемся на девяноста. Это неплохо, Гарри. Совсем неплохо.

– Мне надо идти.

Встав, Босх сквозь небольшую толпу направился к выходу. Быстро подойдя к лифту, он принялся доставать из пачки последнюю сигарету. Бреммер вскочил следом, держа наготове раскрытый блокнот.

– Мои поздравления, Гарри, – сказал он.

Босх испытующе посмотрел на него: кажется, репортер говорил искренне.

– Это по какому же случаю? Тут ведь заявили, что я прямо-таки растоптал конституцию.

– Это так, но ты отделался всего двумя баксами. Это совсем неплохо.

– Ну да, пожалуй…

– Может, дашь какой-нибудь официальный комментарий? Я так понимаю, что «растоптал конституцию» – это не для записи, верно?

– Ну да, конечно. Спасибо тебе на этом. Я вот что тебе скажу – дай мне немного подумать. Сейчас мне нужно идти, но потом я тебе позвоню. Кстати, тебе стоит вернуться и поговорить с Белком. Ему как раз нужно, чтобы о нем упомянули в газетах.

Выйдя из здания, он закурил сигарету и вытащил из кармана ровер.

– Эдгар, ты меня слышишь?

– Слышу.

– Как там дела?

– Тебе надо бы сюда подъехать, Гарри. Здесь уже собралась целая толпа.

Босх швырнул сигарету в урну.

Сохранить в тайне ничего не удалось. Когда Босх приехал на Кармелину, над домом, где жила Чандлер, уже кружил вертолет одной из служб новостей, а на земле расположились репортеры двух других телеканалов. Вскоре тут будет настоящее столпотворение: ведь в деле одновременно фигурируют Последователь и Хани Чандлер.

Из-за того, что улица была по обеим сторонам заставлена служебными машинами, Босху пришлось припарковаться, не доезжая до нужного ему дома. Уличное движение только что начали перекрывать.