Кто настойчивей всех ставил и ставит вопрос об «интернационализме», должен быть первым обследован на истинную приверженность общим интересам народов, — это логично и оправдано.

Мы хотим уберечь все народы от крайностей фанатизма, в том числе и евреев. Если мы допустим разгром одних и победу других, всё равно им придётся биться с третьими.

Увы, увы, не каждая нация и не на каждом отрезке своей истории способна к умиротворению: есть состояние нации, когда она не созидает, но разрушает и может выполнять лишь функции надзирателя, надсмотрщика и палача, как то мы воочию видим в текущей истории.

Между тем окровавленная ныне Россия всё ещё способна в перспективе удержать содружество народов в равновесном состоянии. Сколько это продлится, нам не известно. Может быть, завтра и она потеряет эти силы.

Вот почему я, белорус, выступаю против растерзания России и против безнаказанности бредового нацизма.

Есть всякие русские и всякие евреи. В романе — в соответствии с опытом моей жизни — показаны и симпатичные, и не самые симпатичные люди — те, о которых обычно умалчивают.

Думаю, никто из нормальных читателей не станет типизировать и обвинять за преступные выходки моих персонажей еврейский или русский народ, как не станет и восхвалять иные народы.

Моя задача — уравновесить потерявшие ныне баланс события. И это значит, прежде всего, — восстановить пока ещё доступную нам правду о Сталине. Ибо завтра и она исчезнет под лавиной стремительно умножающейся лжи и преподлейших мифов, как, допустим, исчезла правда о римском императоре Тиберии, при котором якобы и был умерщвлён в Иудее некий «неформал» под тайным, известным лишь посвященным именем Иисус Христос из колена Давидова.

«Еврейский вопрос» непрерывно разрастался в России и во всём мире, особенно с конца XIX века, так что и занял сегодня, может быть, определяющее положение, совмещаясь с вопросом о национальной независимости и духовной свободе всех остальных народов.

Многие писатели, политики, историки посвящали и посвящают свои работы этому вопросу. А.Солженицын выступил даже с двухтомным компендиумом.

Мой роман не касается «еврейского вопроса» как такового. Как реалистический роман он воспроизводит лишь некоторые типические фигуры, но смысл его не в этих фигурах, не в выяснении даже их мелкомасштабности и подчинённом смысле в сравнении с фигурой Иосифа Сталина, его смысл — в исторических перспективах русского народа и всех народов Европы, поскольку речь идёт о нереализованных замыслах крупнейшего политика XX века, — он всерьёз готовился разрешить все «проклятые вопросы» современности.