Он даже не помнил, как запихнули его в мешок сильные руки. Помнит лишь, что вдруг почувствовал, что он в мешке. Мелькнула мысль: уж не перепутали ли него с трупом. Начал отчаянно сопротивляться, брыкаться, кричать. Но его уже везли в какой-то машине. Везли и везли. Гладкое шоссе кончилось, начались колдобины. Он устал. Он устал сопротивляться и лежал в мешке, прислушиваясь к признакам похитивших его людей. Но… — тишина. Они как будто специально не разговаривали между собой, что бы он не запомнил тембра их голоса. Ни особенности произношения.

Николай Иванович понял все однозначно — похищение с целью получения выкупа. Он был реалистом. "Идиоты, — думал он — Я и так одной ногой в могиле. Неужели Анька будет платить за меня? За меня, итак полу труп. Нет. Не для этого я копил все эти годы деньги. Так хотелось, хоть детям что-то оставить после себя. Лишь бы не платила. Я все одно пропал. Если смогу выберусь сам. Только бы не сломалась. Она же врач. Она же знает, что мне осталось не долго. А ей — жить и жить… Нет смыла расставаться из-за меня — все одно останется с деньгами. А дачу?.. Только бы не продавала дачу!"

Неожиданно гул, невыносимо механический гул, прервал его мысли, и все внутри похолодело. Никогда Николай Иванович не видел вертолета вблизи, но понял сразу, что это вертолет. Машина остановилась. Взяв мешок, в котором находился он, за концы, крепкие мужчины понесли его. Как бы он не извивался в центре вертолетного гула, только усиливал свое ощущение полета в самую глубину Дантевского ада. Когда уже замер, отчаявшись, почувствовал, как его опустили на пол. И понял — что в вертолете окончательно, и что вертолет набирает высоту. Страх пошевельнуться, соскользнуть сего плоскости в пропасть сковал все его мускулы. Только сердце настолько учащенно билось, что казалось, заглушало рев пропеллера и шуршание разрываемого им воздуха. Несмотря на этот сердечный бой в ушах, ему самому казалось, что все — он уже умер. Умер и оттого, что у смерти нет времени — это будет длиться всегда.

Неожиданно на него навалилось месиво тяжело дышащих тел. Задрали мешок, но не снимая его с головы, связали руки. Перетянули тело ремнями, пропустив один из них между ног. Он мог брыкнуться. Но уже не сопротивлялся. Его пристегнули спиной к чему-то живому, должно быть к такому же пленнику, как он.

В последний момент с него сдернули мешок, натянули очки, и он увидел, что стоит в арке, которая летит над клубящейся пропастью в розоватых оттенках. "Если клубящийся ад так красив, то я согласен… Я на все согласен" — последнее, что подумалось ему перед падением в пропасть.