– Твоя приятельница, по-видимому, все тебе рассказала.

– Именно.

– Она мне понравилась. Я поначалу решил, что мне не избежать ареста.

Хмурое лицо Памелы смягчила улыбка.

Стюарт продолжал:

– Ее можно понять. Ситуация действительно не из приятных. У тебя хорошая защитница.

– Лучше Амелии никого нет.

– Трудно поверить, что она служит в полиции.

«Поэтому полиция устраивает проверки моих друзей. Не так уж плохо было оставаться в неведении, – размышляла Пам. – А когда знаешь слишком много, это полный отстой».

Стюарт взял ее за руку. У Пам возникло желание отдернуть руку, но тут же исчезло.

– Послушай, давай поговорим начистоту.

Пам не хотела смотреть в его карие глаза под припухлыми веками – сейчас это было бы опрометчиво. Ее взгляд блуждал по реке и гавани вдали. Паромы все еще курсировали между берегами, но в основном по воде плыли сухогрузы и частные катера. Пам часто приходила сюда смотреть на реку. Прожив долгое время в глухих лесах Среднего Запада вместе с сумасшедшей мамашей и кучкой правоэкстремистских фанатиков, прячущихся от полиции, девочка привыкла мечтать о реках и морях, о просторе и приволье водной стихии, никогда не стоящей на месте, и эти грезы действовали на нее умиротворяюще.

– Знаю, я поступал нечестно. Но от наших супружеских отношений осталось одно название. Я уже давным-давно не сплю с ней.

«Неужели, – подумала Пам, – мужчинам больше не о чем говорить в подобных случаях? Дело ведь не в сексе, а в том, что он женат».

Стюарт продолжал:

– Я хотел, чтобы мы были просто друзьями, но полюбил тебя помимо воли. Ты не такая, как все. Ты зажгла огонь в моей душе. И дело даже не в том, что ты прекрасна. Ты… как Уитмен. Незаурядная. Лиричная. Ты словно сама поэзия.

– У тебя есть дети? – не удержалась Пам.

Стюарт помедлил.

– Да, есть. И тебе бы они понравились. Джону восемь. Чиара уже перешла в среднюю школу. Ей одиннадцать. У меня прекрасные дети. И только из-за них мы с Мэри все еще вместе.

Значит, жену зовут Мэри. Наконец-то.