Вчера он пообещал заказчику, что следующее покушение на Женеву завершится успехом. Однако сейчас он уже не был так уверен – полиция работала на удивление четко.

«Мы пересмотрим план и сделаем все как надо. Мы не можем поддаваться эмоциям».

Ни эмоций, ни беспокойства Томпсон не испытывал. Тем не менее предстояло принять серьезные меры сразу по нескольким направлениям. Если газовая атака в особняке убьет Женеву, тем лучше. Но главная цель состояла в другом. Томпсону придется убрать по крайней мере нескольких человек в доме, а также следователей, которые его ищут, и самого заказчика. Убить, превратить в растения, вызвать необратимые изменения мозга – не важно. Главное – устранить их всех.

Томпсон снова проверил концентрацию и внес небольшую поправку, прикинув, как изменится величина pH на открытом воздухе. Руки слегка тряслись… он на минутку замер, выжидая, когда прекратится дрожь.

Щелк…

Мелодия, которую он насвистывал, сменилась на «Лестницу в небо».

Откинувшись на спинку стула, Томпсон стал думать, как занести бомбу на территорию дома. В голову пришло несколько разных идей, пара из которых определенно могла сгодиться. Он снова проверил концентрацию, продолжая рассеянно насвистывать сквозь фильтр маски. Анализатор выдал значение в 19,99394 процента.

Отлично.

Щелк…

Теперь мелодия, звучавшая в голове, была «Одой радости» из Девятой симфонии Бетховена.

Амелию Сакс не раздавило насмерть под земляным обвалом и не разорвало на кусочки артиллерийским снарядом позапрошлого века.

Приняв душ и переодевшись, она сейчас стояла в лаборатории Райма, разглядывая то, что часом раньше вывалилось ей на колени из подземного резервуара.

Это оказалась никакая не бомба, хотя в том, что оставлена вещь была в ночь 15 июля 1868 года Чарлзом Синглтоном, сомневаться не приходилось.

Кресло Райма стояло напротив смотрового стола рядом с Сакс, вместе они разглядывали содержимое картонной коробки с уликами. Тут же, рядом, натягивая на руки латексные перчатки, стоял Купер.

– Мы должны рассказать Женеве, – произнес Райм.

– Неужели? – безрадостным тоном отозвалась Амелия. – Мне лично не хочется.

– Рассказать мне что?

Сакс резко обернулась. Райм откатился от стола и нехотя развернул «Штормовую стрелу», думая: «Вот дьявол! Надо же было вслух это ляпнуть».

Женева стояла на пороге комнаты.