Мрадо прикидывал свои шансы: что, если выхватить револьвер и снести черепушку водиле? Ну, допустим, получится, а вдруг у Стефановича тоже ствол? Тогда он из моего затылка дуршлаг сделает, тачка даже остановиться не успеет. Другой вариант: с разворота продырявить дыню Стефановичу. Тоже без мазы — как и вариант с водилой. Стефанович по-любому успеет первым. Последний вариант: прикончить обоих, когда станут выходить из машины. Да, так оно лучше всего.

Подумал о дочке.

В районе Лильянского леса машина сбавила ход. Свернула на узкую гравийную дорожку. Стала взбираться на крутой пригорок. Да, внедорожник тут в самый раз, подумал Мрадо.

Наконец остановились. Стефанович велел Мрадо выйти.

Мрадо никогда не бывал здесь прежде. Заозирался. Стефанович с водилой остались в машине. Все предусмотрели. Теперь Мрадо их не достать — даже лиц сквозь тонировку не разглядеть. Не то что стрелять!

Завезли в какие-то гималаи. Прямо перед Мрадо возвышалась двадцатиметровая башня — единственное строение на несколько верст кругом. Сюр какой-то.

Или нет? Пробежал взглядом вверх по красной бетонной стене — врубился: это ж подъем на трамплин.

Стало быть, его привезли на опушку Лильянского леса, к лыжному трамплину. С трамплина, походу, давно никто не прыгает. Хреновая примета.

Тут в самом низу башни отворилась дверца. Кто-то знакомый махнул ему, приглашая внутрь.

Изнутри цокольный этаж башни выглядел очень даже ничего. Только отремонтировали. Вахта. Реклама на стенах: «Добро пожаловать в деловой центр „Фискарторпет“. Наш конференц-зал вмещает до пятидесяти человек. Прекрасные возможности для проведения выездных корпоративных собраний, торжеств и конференций».

Быстро обернулся: Стефанович с шофером выползли-таки из «ровера».

Ладно, поздняк метаться. Кент, пригласивший Мрадо внутрь, попросил его сдать оружие.

Отдал револьвер. Рукоятка с орешниковой накладкой выскользнула из ладони.

На самой верхотуре размещалась одинокая светелка. Огромные окна на три стороны. На дворе еще не стемнело окончательно, и Мрадо открылся вид на Лильянский лес. Протянувшийся до самого Эстермальма. Еще дальше маячила городская ратуша. Купола. А у самого небосклона Мрадо различил полусферу «Глобен-арены». Стокгольм лежал перед ним как на ладони.

Мрадо еще подумал тогда: тут бы ресторанчик небедный забабахать, и как только никто не догадался?

Середину комнаты занимал квадратный стол. На нем белая скатерть. Массивные канделябры. Угощение.

За дальним концом стола Радован в траурном костюме.

Сказал по-сербски:

— Милости прошу, Мрадо! Ну как тебе обстановочка? Стильно, а? Сам это место надыбал. Бегал тут как-то трусцой. Взад-вперед, тропинки запоминал. Вдруг любопытно стало — дай, думаю, наверх заберусь. Забирался, забирался — и вот полюбуйся.