— Значит, ты разделался с ним? — спросила она, указывая на пятно.

— Да. Он получил свое.

— И ты справился без посторонней помощи?

— Борьбу было трудно назвать честной, — согласился Райм. — Но я пытался себя сдерживать.

На улице рыжеватый отсвет заходящего солнца воспламенил верхушки деревьев и выстроившиеся в стройные ряды здания вдоль Пятой авеню по другую сторону парка.

Сакс строго взглянула на Бергера, который тут же попытался оправдаться:

— Мы с Линкольном просто беседовали.

— Неужели? Последовала долгая пауза.

— Амелия, — подключился к разговору Райм. — Я должен пройти через это. Я так решил.

— Понимаю, — ее великолепные губы, чуть испорченные темными черточками швов, сжались. И это, пожалуй, была ее единственная внешняя реакция на его слова. — Ты ведь знаешь, что я терпеть не могу, когда ты называешь меня по имени. Просто не выношу.

Как он мог ей признаться в том, что как раз она и являлась основной причиной, по которой он все же решился закончить начатое им страшное дело?

Проснувшись утром рядом с ней, он с горечью осознал, что сейчас она поднимется, оденется и выйдет из его дома, чтобы вернуться к своей жизни, к нормальной жизни. Они были обречены в своей любви, если, конечно, он вообще имел право думать о ней… И то, что она встретит очередного Ника и полюбит его, было только вопросом времени. Дело 823-го закончено, а без него их пути неминуемо должны разойтись. Это неизбежно.

Да, Стэнтон оказался умнее, чем предполагал Райм. Линкольн действительно подходил к самому краю реального мира и снова почувствовал себя живым, когда пришло прозрение.

Сакс, я нагло врал тебе. Иногда мертвых нельзя забыть. Иногда случается так, что ты уходишь вслед за ними…

Амелия сжала кулаки и подошла к окну:

— Я думала, что приду к тебе с разгромной пламенной речью и обязательно отговорю от всяких глупостей. Но не смогла. Все, на что я теперь способна, это сказать, что я не хочу, чтобы ты все-таки поступил по-своему.