— И кто же это? Барнс? Стемпл?

— Пока мы это подробно не обсуждали. Знаю только, что он очень расстроен и все время повторяет: «Иуды, иуды…»

У Грейди это не вызывало особого сочувствия. Кто с собаками ляжет[20]…

— Он должен понимать, что я не позволю ему уйти безнаказанным, — сказал он адвокату.

— Он понимает это, Чарлз.

— Ты знаешь, что Вейр умер?

— Да… Кстати, Эндрю был рад услышать об этом. Уверен, он не имеет никакого отношения к попыткам причинить тебе ущерб, Чарлз.

Мнение адвоката, пусть даже такого искреннего, как Рот, мало интересовало Грейди.

— Он получил надежную информацию?

— Надежную.

Грейди этому верил. Рот был из тех, кого невозможно обмануть; если он считает, что Констебль собирается сдать каких-то своих людей, значит, так оно и будет. Что это в конечном счете даст, это уже совсем другое дело. Но если Констебль сообщит точную информацию, а полиция сносно проведет расследование, он, Грейди, сумеет упрятать преступников за решетку. Разумеется, при условии, что Линкольн Райм возьмет на себя экспертизу.

Смерть Вейра вызвала у Грейди смешанные чувства. Публично он выражал сожаление по поводу случившегося и обещал официально все расследовать, но в глубине души радовался тому, что избавился от этого ублюдка. Грейди помнил, как был потрясен и разгневан, узнав, что убийца пробрался в охраняемую квартиру и собирался убить его жену и дочь.

Посмотрев на бокал вина и мечтая выпить его, Грейди, однако, решил воздержаться от алкоголя из-за этого телефонного звонка. Дело Констебля настолько важно, что сейчас ему нужно сконцентрироваться на нем.

— Он хочет с тобой встретиться, — сказал Рот.

Это было каберне-совиньон, урожай 1997 года. Прекрасный виноградник, прекрасный год. Увы!

— Скоро ли ты сможешь приехать в тюрьму? — спросил Рот.

— Через полчаса. — Повесив трубку, Грейди объявил жене: — Хорошая новость — суда не будет.

— Я поеду с вами, — заявил Луис, его охранник. После смерти Вейра Лон Селлитто сократил численность охраны до одного человека.

— Нет, Луис, останьтесь здесь, с моей семьей. Так мне будет спокойнее.

— Если это хорошая новость, милый, то какая же плохая? — осторожно спросила его жена.