Я содрогнулся, припомнив окровавленные пальцы Джерома. Лучше уж не думать, как именно «возились с ним».

— Что станет с Софией? — задал я вопрос и, чтобы скрыть смущение, попытался отпить из стакана.

— С дочерью Андерхилла? Когда она оправится после родов, ее допросят. — Уолсингем поморщился, увидев ужас на моем лице, и добавил: — Полагаю, она будет отвечать охотно, ведь она добровольно рассталась с бумагами. Быть может, она сумеет назвать нам другие имена, кроме тех, что удалось разузнать вам и Уолтеру Слайхерсту.

Министр пронзил меня пристальным взглядом, и я не выдержал, потупился. То ли Сидни все же сказал ему, что я пытался выгородить Софию, приписав ей выдачу бумаг, то ли Уолсингем и сам догадывался, что я утаил кое-что, когда явился к нему после возвращения из Оксфорда. Он мог узнать эти же имена от Слайхерста или Андерхилла. Ричард Годвин, Хамфри Причард, вдова Кенни… И все же я надеялся, что эти люди останутся в безопасности.

— Слайхерст — ничтожество! — прорвало вдруг Сидни, он отодвинулся наконец от подоконника и подошел к столу за очередным стаканом вина. — Иезуит торчал прямо у него перед носом, а он и не заподозрил ничего. Зато Бруно он выдал как главного католика! Ни гроша ему больше не давать, вот что я скажу!

Уолсингем ответил вздохом.

— Не лучший из моих оксфордских осведомителей, что верно, то верно, — признал он. — Пару лет тому назад он предложил свои услуги, чтобы расплатиться с долгами. Подставил Эдмунда Аллена — грубо подставил, прочие паписты в Линкольне от этого лишь глубже затаились. Коллеги его терпеть не могли, никто ему не доверял, и все его сведения — лишь догадки да пьяные сплетни из кабаков. Как раз перед вашим приездом я предупредил его, что больше он не получит жалованья, если ничего ценного нам не представит, — вот он и кинулся отрабатывать деньги.

— Знай я, что он у вас на службе, мне было бы проще, — заметил я, стараясь, чтобы голос мой не прозвучал чересчур жалобно. — Я-то поначалу принял его за убийцу.

Уолсингем снисходительно усмехнулся, но, когда он ответил, я отчетливо расслышал предостережение:

— У каждого свои секреты, Бруно. Он мог оказаться убийцей, кто его разберет. Мне было важно, чтобы личные отношения не повлияли на ваше расследование.

— Никогда! — заверил я его, но в глаза поглядеть так и не смог.

— Очень надеюсь, — веселее подхватил министр. — А теперь, Бруно, возвращайтесь во французское посольство. Из Парижа приходят тревожные известия: партия Гизов укрепляется и злоумышляет против нашего королевства. Сойдитесь ближе с послом и постарайтесь выяснить побольше.