Вечером мистер Персей не спустился к ужину — тем самым он избавил меня от неловкости, которой я опасалась, но я все равно сожалела о его отсутствии. Мистер Рандольф был молчалив, задумчив и скоро вышел из-за стола. Миледи тоже казалась не в духе.
Позже, когда мы сидели с шитьем у камина в ее гостиной, она вдруг подняла глаза от иголки с ниткой и спросила:
— Кстати, Алиса, что пишет ваш очаровательный мистер Торнхау? Он все еще корпит над своим
— Работа над ним отнимает у него все время, — ответила я, — как и должно быть в случае с любым монументальным и достойным трудом.
— Да, пожалуй. А вы говорили мне, каков предмет этого монументального труда?
— История алхимии, с древнейших времен.
— Алхимия? Превращение простых металлов в золото?
— Не только. Это доктрина мистической философии — философии духовного перерождения.
— Духовного перерождения, — задумчиво повторила миледи. — Ну и ну. Действительно возвышенный предмет. А когда сей труд будет закончен? Пожалуй, мне хотелось бы ознакомиться с ним.
— Насколько мне известно, мистер Торнхау не намечает никаких определенных сроков.
— С этими учеными всегда так, — вздохнула она. — Они ничего не доводят до завершения, но все копаются, копаются в своих предметах, покуда вдруг не умирают, а дело так и остается незаконченным. Мой отец был подлинным ученым, причем самого систематического склада, но даже он потратил слишком много времени на написание истории нашего рода — собственно говоря, он так и не довершил свою работу, хотя я оказывала всю посильную помощь, собирая и приводя в порядок необходимые документы.
Миледи снова взялась за шитье. Потрескивал огонь в камине, размеренно тикали часы; в гостиной царили тепло и уют, и лишь дробный стук дождя по окнам нарушал мирную тишину.
— Алиса, милая…
Я вопросительно подняла глаза.
— Я должна задать вам один вопрос. Надеюсь, вы не обидитесь и ответите честно. Вы обещаете мне это, дорогая моя? Как друг?
Что мне оставалось сказать? Только что я постараюсь удовлетворить ее любопытство.
— Но разумеется, — из вредности добавляю я, намекая на ее недавний отказ открыть мне, почему она порвала величайшую в своей жизни дружбу, — я не могу выдать вам никакие секреты, хранить которые обещала в прошлом.
— Само собой.
— Тогда скажите, что вас интересует.