Несмотря на признаки надвигающейся старости, которые Эмили искусно скрывала и которых никто, кроме меня, даже не замечал, поразительная красота ее черт — полные рельефные губы, длинный тонкий нос, изящно изогнутые брови и точеные скулы, все в обрамлении роскошных черных волос — не переставала восхищать меня. Однажды я достала блокнот и попыталась запечатлеть на бумаге ее облик, пока она спала, — ведь мадам и мистер Торнхау всегда считали, что у меня незаурядные способности к рисованию, каковой талант, как я теперь знала, достался мне от матери; но получившийся портрет столь сильно уступал оригиналу, что я вырвала страницу и бросила в камин.

Я невольно задумалась, какие же образы витают за этими сомкнутыми веками с длинными ресницами. Похоже, дневной сон Эмили не тревожили кошмары, одолевавшие ее по ночам. Может статься, ей грезились озаренные солнцем дни далекого прошлого, когда она еще не омрачила свою жизнь преступными деяниями, не стала соучастницей предательства и убийства — когда она была просто мисс Эмили Картерет, очаровательной дочерью мистера Пола Картерета из вдовьего особняка в Эвенвуде, еще не ведающей ни мук нечистой совести, ни губительного яда дурных предчувствий.

Перечитав сейчас написанное выше, я в очередной раз поражаюсь двойственности и переменчивости тогдашних своих чувств к леди Тансор. Ведь я уже знала, что она разрушила жизнь моего отца, и должна была ненавидеть ее за это, как велела мадам, мой обожаемый ангел-хранитель. Конечно, я хотела, чтобы она понесла наказание за все содеянное. Когда я сидела там и смотрела на спящую женщину, своим вероломным предательством толкнувшую моего отца на убийство и лишившую меня всех благ, на какие я имела право по рождению, я опять исполнялась решимости и ожесточалась сердцем; но когда она просыпалась и сонно улыбалась мне, лениво шевелясь под грудой пледов, весь мой праведный гнев мигом улетучивался.

Иногда (как в описываемый день) я даже начинала всерьез сомневаться, что мне по плечу затеянное Великое Предприятие. Ведь я так молода, так неопытна, так мало подготовлена к опасному заданию, с которым меня прислали в Эвенвуд. Я обмирала от ужаса при мысли о предстоящих испытаниях и изнывала под бременем ответственности, возложенным на меня мадам и моим отцом.

Такие вот тягостные мысли проносились в моей голове в последний день нашего пребывания на Гросвенор-сквер. Я сидела возле спящей Эмили с нераскрытой книгой на коленях, размышляя о последних событиях, и в своей глубокой задумчивости не заметила, как она проснулась.