Я стою одна поодаль от встревоженно гудящей толпы, под портретом турецкого корсара. Похоже, ни один из братьев не имеет желания разговаривать со мной, хотя оба изредка поглядывают в мою сторону.

Ровно в девять часов трезвонит колокольчик над парадной дверью. Дверь открывают, и входит инспектор Галли в сопровождении четырех полицейских, включая каменнолицего инспектора Свонна. Инспектор спрашивает, может ли леди Тансор уделить ему время для разговора.

— Нет, сэр, — протяжно произносит Баррингтон. — С сожалением вынужден сообщить, что ее светлости в данный момент нет дома.

В ответ на настойчивые расспросы инспектора Баррингтон неохотно признает, что леди Тансор никто не видел со времени, когда мисс Горст оставила ее в постели накануне в половине одиннадцатого.

Инспектор сперва озадачен, потом недоволен, а потом страшно раздражен. Судя по выражению лица, он уверен, что такой поворот событий не сулит ничего хорошего.

Случилось нечто такое, чего не предвидел даже он, и это ему не нравится. Ни капельки. Затем он весьма решительно просит позволения побеседовать с мистером Персеем Дюпором, и Баррингтон со страдальческим видом отводит его в библиотеку, а потом отправляется в утреннюю гостиную за мистером Персеем.

Состоявшийся разговор производит сильное впечатление на Персея. Когда примерно через пятнадцать минут он выходит из библиотеки, узнав о намерении инспектора Галли допросить миледи в связи с убийством некой миссис Барбарины Краус, у него вид глубоко потрясенного человека.

Он вихрем взлетает по парадной лестнице, умышленно толкнув плечом брата, и с грохотом захлопывает за собой дверь кабинета, предварительно крикнув Баррингтону (который сегодня утром, кажется, находится одновременно повсюду), чтобы его не беспокоили ни при каких обстоятельствах — только в случае, если появятся новости о местонахождении матери.

Я стою у парадной двери, когда инспектор Галли возвращается из библиотеки.

— Можно переговорить с вами, мисс Горст? — спрашивает он приглушенным голосом. — Наедине.

Мы удаляемся в утреннюю гостиную, недавно покинутую мистером Персеем, и инспектор тихо затворяет за собой дверь.

— Такие, значит, дела, — начинает он, потирая ладони и устремляя на меня мрачный вопросительный взгляд. — Куда она могла подеваться?

В глазах моего товарища по триумвирату, еще недавно добродушного и любезного, я вижу незнакомый стальной блеск и теперь понимаю, что он вполне заслуживает своей репутации.

— Право, не знаю, — уклончиво отвечаю я, не желая — в настоящее время — признаваться инспектору, что я не помешала Эмили совершить самоубийство и таким образом позволила ей избежать законного суда. Я говорю, что не видела ее со вчерашнего вечера.