— Его глаза… вот к чему Шпильман хотел привлечь внимание…

Следующая серия снимков — груды трупов.

Мертвые тела африканцев — взрослые и дети, сваленные в кучи и лежащие по отдельности — там, где были убиты, собранные в груды проломленные черепа, скелеты… Бесчеловечное зрелище гнусной бойни…

— Руанда, — с трудом выговорил шепотом комиссар. — Тысяча девятьсот девяносто четвертый. Геноцид.

Особенно трудно было переносить снимки вооруженных мачете хуту в действии. На лицах — ненависть, на губах — пенистая слюна, жилы на шее и мышцы напряжены.

Здесь тоже глаза убийц были обведены маркером. Люси придвинулась ближе к экрану, вгляделась.

— Везде один и тот же взгляд… У немца, у хуту, у девочки, убивающей кролика… Как будто общий симптом у разных народов и в разные эпохи, как будто все они поражены одинаковым безумием…

— Разные формы коллективной истерии. Вот все и сошлось.

Военный фотограф бродил среди мертвых тел, останавливался у того или иного трупа, снимал крупные планы, не скупясь на чудовищные подробности.

А от следующего слайда Люси и Шарко просто ошалели.

Они увидели человека из племени тутси с вылущенными глазными яблоками и разрубленным пополам черепом.

У этого слайда была подпись: «Больше чем убийство… проявление безумия хуту».

Люси съежилась в кресле, уткнулась лицом в ладони. Военному фотографу показалось, что он столкнулся с варварским обычаем хуту, но истина была в другом.

— Не может быть…

Шарко вдавил кулаки в скулы так, что глаза превратились в щелочки.

— Он и там побывал. Этот сумасшедший, этот похититель мозга. Египет, Руанда, Граваншон… Сколько еще жертв на его совести?

На мониторе тем временем фотографии чередовались со статьями или страницами из книг по истории.

И всякий раз речь шла о геноциде или массовой резне. Бирма — год 1988-й, Судан — 1989-й, Босния и Герцеговина — 1992-й. Эти чертовы снимки делались всякий раз в самом разгаре бойни: все худшее, все, от чего Истории надо было избавиться — выблевать его, — все это сейчас проходило перед ними. Шарко искал в горах трупов тела с распиленными черепами и не находил — конечно, такие были, их просто не видно, просто фотограф не снял эти тела отдельно.

Комиссар резко нажал на кнопку выхода из презентации:

— Хватит!