— Два дня? Это слишком долго, Франк.

— Нет-нет, послушай! Ты до моего прилета смирно посидишь в гостинице, постараешься быть все время на людях. Ты поменяешь номер, никуда не будешь ходить одна, есть станешь только в ресторане отеля, но главное — ни шагу в город. Да, это главное!

Люси печально улыбнулась:

— Нет, два дня — это все-таки слишком долго. Если я не уберусь отсюда, из Сан-Габриела, мне конец. Убийца не оставит меня в покое, он… он только еще больше ожесточится. А у меня никакого оружия, мне нечем защититься, я не знаю своих преследователей в лицо. Франк, я уже нашла себе проводника и в пять утра отправляюсь с ним в джунгли. Чем ближе я подойду к Шимо, тем надежнее буду защищена.

Шарко схватился за голову:

— Прошу тебя, умоляю, дождись, пока я прилечу!

— Франк, я…

— Я люблю тебя, я всегда тебя любил.

Люси очень захотелось плакать.

— Я тоже. Я тоже тебя люблю. Я… я скоро тебе позвоню.

И она повесила трубку.

Шарко врезал кулаком по стене: он здесь, чтоб его, здесь — за тысячи километров от нее — и ничего не может сделать! Ярость и бессилие погнали его на кухню, он открыл пиво, залпом выпил — и не почувствовал никакого облегчения. За первой бутылкой последовала вторая. Пиво текло по подбородку…

Не дождавшись результата, Франк взялся за виски.

Шатаясь, вышел в гостиную, увидел на столе «смит-вессон», схватил и запустил в телевизор.

А через час, пьяный в стельку, он наконец-то рухнул на диван.

Едва он, с трудом разлепляя глаза, встал с дивана, послышались удары в дверь. Он посмотрел на часы: пять вечера.

Он проспал почти двенадцать часов тяжелым алкогольным сном.

Морда опухшая, изо рта несет перегаром.

Плохо соображая, с трудом передвигая ноги, он потащился к двери. Открыл и увидел своего начальника, Николя Белланже. Взгляд у Белланже был недобрый, и ходить вокруг да около он не стал: