– Мы не можем позвать на помощь Дель Монако, – возразила Карен, глядя себе под ноги, на растрескавшийся бетон. – Чтобы задать нужные вопросы, нам для начала придется рассказать ему о том, что у меня были документы, иметь которые мне не полагалось изначально. Так что первый вопрос, который он задаст нам, будет…

– Откуда ты получила материалы, если тебя отстранили от дела, – закончил вместо нее Бледсоу.

Робби поднял руку, как школьник на уроке.

– Подождите секундочку. Мы не можем быть уверены, что преступник и в самом деле видел свой психологический портрет. Мы же до сих пор не просмотрели бумаги, чтобы понять, чего не хватает.

Не говоря ни слова, Карен развернулась и направилась в кабинет. Мужчины пошли за ней. Она надела еще одну пару латексных перчаток, присела и принялась сортировать разбросанные по полу документы. Поскольку в распоряжении Карен оказалось, строго говоря, не официальное дело, вложенное в папку-скоросшиватель, а лишь отдельные странички, которые она сама разложила по стопкам, задача оказалась непростой.

– Ну? – не выдержал наконец Бледсоу. – Что-нибудь пропало?

Карен молча перекладывала документы из одной стопки в другую, одновременно просматривая их. Потом она уселась на пол, поджав под себя ноги, и оперлась спиной о диван.

– Психологический портрет исчез. Вместе с ним пропали бланки протоколов ЗООП, виктимологический анализ и…

– Что «и»? – спросил Бледсоу.

Карен проглотила комок в горле, прежде чем ответить.

– Фотографии с места преступления.

В комнате повисла тяжелая, гнетущая тишина. Ее нарушил Робби:

– Карен, теперь нам точно придется доложить об этом.

Она выпрямилась.

– Ты что, сошел с ума? Ты собственными руками разрушишь две карьеры, не говоря уже о том, что моя и так на краю пропасти.

Робби опустился на пол рядом с ней и мягким, негромким голосом сказал:

– Карен, это плохо. Очень плохо. Это повлияет на его поведение на месте преступления.

– Следствие ведет наша оперативная группа, и никто другой! – рявкнул Бледсоу. – Мы втроем образуем ровно половину ее личного состава. Кроме того, руковожу ею я, а мне уже известно о том, что случилось. Так что стоит лишь заикнуться об этом кому-нибудь еще, Бюро и Полицейскому управлению, и нас линчуют. Поскольку Турстон сует нос во все дыры, меня моментально отстранят от дела. Или кто-нибудь из вас сомневается в этом, черт подери? Готов держать пари, Робби, что тебя просто вышвырнут вон, даже без выходного пособия. У тебя не будет ни малейшего шанса. А в результате весь ход расследования затормозится. Нет, я считаю, что мы должны сохранить… это маленькое происшествие в тайне.