Первый перегон канатной дороги пролегал над небольшой долиной — кое-где из зеленой травы торчали валуны, там и тут возвышались редкие сосны. Помимо шума роликов, Джорджу слышался непрестанный звон колокольчиков у пасущихся на лугу коров — от этого звука у Константайна всегда появлялось ощущение, будто он находится в музыкальной шкатулке, играющей какую-то однообразную мелодию.

На первой остановке был небольшой навес. Подъезжая к нему, Джордж заметил, как трое или четверо туристов отправились в Битенберг. Перед Константайном оказалось три свободных сиденья, и, когда ближнее подъехало к остановке, на него забралась крепко сбитая девица в башмаках на толстой подошве, коричневой юбке, темном свитере и очках. Увидев, как она ерзает, поудобнее устраивая на плечах большой рюкзак, Джордж улыбнулся: «Кое-кто из туристов относится к своим походам слишком серьезно…» — подумал он.

Под вторым перегоном вверх по склону горы вилась тропинка, окаймлявшая густой лес справа. Время от времени Джордж проплывал над высокими холмами, верхушки деревьев вдруг едва не касались сиденьев канатки, а потом словно проваливались. Две поднимавшиеся по склону девушки помахали Джорджу, и он ответил тем же. Соседка Константайна вытащила фотоаппарат и начала снимать.

Показалась вторая остановка, Джордж отвел в сторону предохранительный поручень. Соседка сошла и, ссутулившись, бросилась вверх по склону так, словно кто-то зажигательно крикнул ей вслед: «Выше!»

Джордж неторопливо спрыгнул с сиденья, встал на площадке у самого троса, облокотился о поручень и закурил. Желающих ехать на остановке не было, но кое-кто сходил.

Константайн оглядел поднимавшиеся к Найдергорну сиденья. Было уже десять минут шестого. Внизу лежали поросшие лесом берега озера, виднелись пароходы — они оставляли на водной глади недолговечные пенные следы. Скалистый утес справа отделял Найдергорн от Юститаля и приозерной деревушки Меринген. Однажды в детстве, вспомнил Джордж, он вместе с профессором и его женой проводил в этих местах каникулы. «Странно, — подумал он, — что в последнее время о профессоре Дине я почти не думаю. Все мои мысли занимает один холодный расчет. Поймать Скорпиона. Остальное — неважно».

Джана Константайн заметил, когда до того оставалось сидений семь, из которых занято было только одно, четвертое от Джана. В нем устроился молодой парень в маленьком котелке, кожаных штанах и красной рубашке с ярко-синими полосами. Он уткнулся в книгу; даже остановку проехал, не оторвав взгляда от страницы.

Джордж отошел от поручня и подождал Джана. Наконец его сиденье приблизилось — не спеша и как бы с достоинством. Джан был без шапки, в его золотистых волосах играло солнце, загорелое лицо и шею резко оттеняла белизна рубашки. Он сидел, положив ногу на ногу, удобно откинувшись на спинку сиденья.