Между тем, официант заметил, что они оба не притронулись к тарелкам, и поспешил к их столу.

— Вам не нравится еда? — спросил он. — С ней что-то не в порядке?

— Просто мы не голодны, — проворчал Михаэль. — Уберите их.

— Но…

— Я сказал, уберите. И принесите мне выпить что-нибудь крепкое!

Официант забрал тарелки и отошел прочь. Михаэль нервно курил, делая торопливые глубокие затяжки.

— Я не понимаю, что происходит, — сказал он, — но здесь, на Гернси, у тебя почему-то появилась мания величия. Ты слишком много о себе вообразила! Ты же совершенно неспособна жить одна. Ты неделями не могла появляться даже в супермаркете, потому что там у тебя начинались панические реакции. Поэтому ты решила вообще туда не ходить. Ты, наверное, умерла бы с голода, если бы я не приносил продукты. Ты сама подумай, как может хотеть самостоятельной жизни женщина, которая не может высунуть нос за дверь, если не проглотит предварительно успокаивающую таблетку.

— Тем не менее, на Гернси я вполне спокойно живу одна, — напомнила ему Франка, — и, веришь ты или нет, но я сама хожу в супермаркеты. Сейчас я сижу с тобой в ресторане и не ощущаю никакой паники.

— Наверное, ты приняла таблетку.

— Да. Но я и раньше их принимала, и тем не менее никогда не могла себе позволить пойти в ресторан.

«Мне надо поесть, — подумала она. — От голода усиливается головная боль. Но есть я сейчас не смогу».

— Гернси — это маленький замкнутый мирок, который, очевидно, внушает тебе чувство защищенности, — сказал Михаэль, — но это обманчивое чувство. Рано или поздно тебе придется вернуться в нормальную жизнь, и у тебя снова возникнут те же проблемы.

— Может быть, я останусь на Гернси, — сказала Франка.

Опешив, Михаэль не мигая уставился на жену.

— На Гернси? Что ты собираешься здесь делать?

— Жить.

— Жить? Позволь мне узнать, на что?

— Какое-то время я смогу жить после того, как мы поделим имущество. А потом я посмотрю.

— Ага, наконец-то ты заговорила открытым текстом. Ты хочешь денег.

— Думаю, что половина нашего имущества причитается мне. Это так.