— В тот вечер ритуал был нарушен с самого начала, — напомнила Алану Франка. — Кевин не забрал Хелин. Ее к нему отвезла Беатрис.

— Да, потому что в этот раз он пригласил не одну Хелин. Это была лишь случайность, что она… — Алан осекся, затем, помедлив, продолжил. — Но почему, собственно, — спросил он, — моя мать не осталась у Кевина? Почему она весь вечер провела в скалах на мысе Плейнмонт?

Франка уже давно ждала этого вопроса, хотя он был ей неприятен.

— Она… она не совсем хорошо себя чувствовала, — уклончиво начала она.

Алан бросил на нее проницательный взгляд.

— Почему она неважно себя чувствовала? Она же наверняка вам это сказала.

Франка помолчала, но потом решилась.

— Днем она говорила с вами по телефону. Вы только что расстались с Майей и…

Она ничего больше не сказала, но Алан и сам понял, о чем идет речь.

— Я был в дым пьян, — сказал он, — это я помню. Это страшно ее расстроило, так?

— Она была просто сама не своя. Она была потрясена, расстроена, беспомощна. Такой я ее ни разу не видела. Беатрис сказала, что не сможет весь вечер слушать болтовню Хелин… ну и поехала в Плейнмонт, чтобы побыть там в одиночестве.

Алан оперся о подоконник. Вид у него был задумчивый и серьезный.

— Я взвалил непосильную ношу на мамины плечи, — тихо сказал он. — Матери, должно быть, безумно тяжело видеть, как ее сын гибнет от алкоголизма.

— Но она видит в вас и другого человека, которым страшно гордится.

Он улыбнулся.

— Вы очень милый человек, Франка. Но почему вас не было у Кевина? Он вас не пригласил?

— В тот день на Гернси неожиданно прилетел мой муж. Он хотел уговорить меня вернуться к нему, а я хотела просить у него развода. Поэтому в тот вечер я была занята весьма острым разговором.

— И? — спросил Алан.

Она недоуменно посмотрела на него.

— Что: и?