«В любом случае у него было сорок восемь часов, чтобы приехать к матери, — рассуждал Малез. — Чуть больше торопливости с его стороны, и он избавил бы ее от нужды портить рюмку старого коньяка щавелевокислой солью… Почему этот парень еще не объявился? Из каких тайных соображений он сохраняет в тайне свое освобождение?»

— Эй, хозяин!

Малез вернулся в гостиницу.

— Не знаете ли вы, где работал Леопольд Траше до того, как его арестовали? Помните, тот, которого приговорили за убийство фермера Сюрле?

Трактирщик не колебался ни секунды. Чувствовалось, что дело оставило у него в памяти прочный след:

— Вон там, первая ферма справа по большой дороге. Даже…

Но Малез уже выскочил на улицу. Проделывая в обратном направлении маршрут газеты, он скорее бежал, чем шел против ветра.

Ни одна газета не проникала в дом на Церковной площади, что и объясняло неосведомленность старой Ирмы об освобождении ее сына. Несомненно, было бы только естественно, если бы мать оповестили официально, но, вероятно, директор тюрьмы не знал о ее существовании, а может, Леопольд попросил его хранить молчание под предлогом, что слишком сильное волнение было бы смертельно опасным для его матери? Только Арман, Эмиль либо его жена могли узнать новость. Но случай этому воспротивился.

Малез наконец добрался до одной из крупных ферм с низкими бело-розовыми стенами, которых множество вдоль дорог Фландрии. На втором этаже ветер трепал тюлевые занавески окна с зелеными ставнями. «Из него, — механически подумал комиссар, — было бы нетрудно выбраться на дорогу, спустившись по ветвям ближайшей яблони».

Больше не колеблясь, он пошел по грунтовой дороге в глубоких колеях, ведущей к главному дому и далее во двор, и заметил кругленькую, со свежим лицом девушку, несшую два переполненных жирным молоком ведра, раскачивавшихся в ритме ее шагов.

— Извините, мадемуазель… Я хотел бы поговорить с владельцем этой фермы.

— Он занят со скотом, — ответила девушка, опустив ведра. — Но не могу ли я его заменить? Я…

Улыбаясь, она закончила:

— …дочь моего отца.

В свою очередь улыбнулся и Малез:

— Определенно, можете!

И исподтишка наблюдая за ней, спросил:

— Как давно живет у вас Леопольд Траше?

Девушка сначала побледнела, а потом покраснела до корней волос.

— Я… я не знаю, на что вы намекаете!