— «
— Спасибо, господин кюре, — сказала Луиза. — Я буду с ней очень аккуратна, как и со всеми остальными.
Она вложила картинку в свой молитвенник и добавила уже совсем другим тоном:
— Сегодня днем госпожу Пети-Аве и меня допрашивал судебный следователь.
— А! — отозвался священник. — И… И что же он сказал?
— Назадавал нам столько вопросов… Он… Он спросил, кому госпожа Пети-Аве продавала шнурки.
— Шнурки? — удивился кюре. — Не стойте здесь, дитя мое. Идемте со мной. Я должен запереть двери в церковь. Вы прочитаете свою епитимью у себя вместе с вечерними молитвами… Но, что со шнурками?..
— Похоже, — ответила Луиза, — господина Виру задушили шнурком.
— Господи помилуй! — воскликнул святой отец.
Он прервал свои занятия и оглянулся с возмущенным видом, словно приглашая в свидетели ужаса совершенного преступления все окружающие святые предметы.
Вдруг он опустил свою большую ладонь на руку служанки.
— Решительно, — сказал он, — мне кажется, у меня падает зрение… Сколько огоньков вы видите на алтаре, дитя мое? Шесть или же?..
— Я вижу пять, — ответила Луиза, — три слева и два справа.
— Пять! — вскричал кюре. — Пять!..
Дрожь пробежала у него вдоль позвоночника.
— Но тогда?..
Его церковь являлась предметом гордости и славы кюре Рокюса. Рассказывая о ней, он никогда не забывал упомянуть, что раньше ей покровительствовали каноники Сэн-Дона и сняли с нее большую часть десятины. Он горячо расписывал ее красоту, ее крестный ход, статуи, скульптуры, удобство скамей и богатство алтаря. Поднимая золотую дароносицу или расставляя вокруг дарохранительницы шесть старинных серебряных подсвечников, он всегда чувствовал, как у него немного дрожат руки. И вот он видит только пять из них, и Луиза Боске тоже видит только пять…
Он повторил: