Он указал на заместителя королевского прокурора и бургомистра. Чуть поколебавшись, он закончил, кивнув на Себа Сорожа:

— …и господина инспектора.

Доктор выразительно пожал плечами и посторонился. Когда четверо мужчин вошли в вестибюль, он с треском захлопнул дверь и мрачно спросил:

— Что это значит?..

Судя по его виду, он испытывал горячее желание незамедлительно выставить всех обратно за дверь.

Эрали выступил вперед.

— Мы хотели бы, — торжественно объявил он, — поговорить с вашей дочерью.

— Что вам от нее нужно?

Судебный следователь выкатил грудь:

— Но я же вам сказал: поговорить с ней. Должен добавить, что мое сообщение — строго личного характера.

Доктор побагровел:

— Моя дочь не в том возрасте, чтобы выслушивать строго личные сообщения… Говорите, что вы хотели ей сообщить, или убирайтесь!

Он распахнул дверь.

— Кроме того, — добавил он, — моей дочери нет дома.

К Эрали, чье лицо во время этого ядовитого выпада то бледнело, то краснело, вернулась надежда.

— По крайней мере, вы нам скажете, где мы можем ее встретить?

— Сожалею, — ответил неуступчивый доктор, — но моя дочь не уполномочивала меня назначать свидания кому бы то ни было…

Он смерил судебного следователя взглядом:

— И вам меньше, чем всякому другому.

На всех напало оцепенение. События разворачивались не так, как ожидалось. Бине прошептал что-то на ухо заместителю королевского прокурора.