Лег кивнул.

– Да, я хочу остаться один. Сегодня ночью я собираюсь попрощаться с двумя людьми, – процедил сквозь зубы он.

– Некоторым нашим Джонни Грей нравится, они с ним срок мотали, и… – начал его помощник, но Джеффри, выругавшись, прервал его.

– Я поэтому и хочу, чтобы они сегодня же убрались к черту! И чем раньше, тем лучше.

Он вскочил и решительным шагом вышел из комнаты. Второй мужчина последовал за ним на расстоянии.

В тюрьме было два блока, и Джефф свернул во второй. Здесь коридор был ярко освещен. Почти со всех камер были сняты двери, а некоторые из них явно служили спальнями для тех пяти-шести людей, которые сейчас сидели за столом и играли в карты. Только в четырех местах двери камер остались на месте, потому что за ними находились сложные механические прессы, которые с утра до вечера печатали французские, американские и английские бумажные деньги. Среди тех, кто играл за столом или вышел из своих комнатушек, привлеченный неожиданным появлением Лега, не было никого, кто не отсидел бы большой срок за фальшивомонетничество. Джеффри подбирал их так же тщательно, как театральный режиссер подбирает актеров в свою труппу. Все это были люди без родного очага, без родственников, а многие из них и без надежды на будущее; люди привычные к тюрьме, для которых этот необычный способ существования привносил лишь приятное разнообразие в постылую жизнь.

Местные власти были убеждены, что в Китаунской тюрьме ныне располагалось предприятие, занимающееся какими-то сложными разработками, поэтому не чинило преград, когда к «лабораториям» проводили электрические кабели. Не было надежнее убежища, чем то, которое нашел Джефф, к тому же защищенного лучше, чем любое другое здание.

Говорил он не долго и по существу.

– Ребята, я думаю, настало время нам расходиться по домам. У всех вас денег столько, что хватит до конца жизни жить, ни в чем себе не отказывая, и мой вам совет: бегите за границу как можно скорее. Паспорта у вас есть, дорогу вы знаете, и более удобного времени, чем сейчас, не будет.

– Это что же, Джефф, нам всем прямо сегодня разбегаться? – раздался чей-то голос.

– Да. Я приготовлю машину, которая отвезет вас в Лондон, только инструменты свои вам придется оставить здесь. Но вы вполне можете себе это позволить!

– А со станками что будет?

– Это мое дело, – ответил Джефф.

Подобное предложение не вызвало всеобщего одобрения, но все эти люди испытывали такое благоговение перед Великим Печатником, что, хоть и колебались, тем не менее подчинились ему. К десяти часам вечера тюрьма опустела. Остались только Джеффри и его помощник.