– А вот это было уже не так очевидно, хотя я совершенно уверен, что моя догадка окажется верной. Но пока еще рано об этом говорить.

Я провел рукой по лбу.

– Голова идет кругом. Чем больше думаешь об этом деле, тем загадочнее оно кажется, – заметил я. – Что заставило двоих мужчин – если второй был мужчиной, конечно, – приехать ночью в этот пустой дом? Куда подевался кучер, который их привез? Как одному удалось заставить другого принять яд? Откуда взялась кровь? Какова причина убийства, если это не было ограбление? Как туда попало женское кольцо? И самое главное, зачем, прежде чем уйти, второй написал на стене немецкое слово «RACHE»? Должен признаться, я не в силах увязать все эти факты воедино.

Холмс одобрительно кивнул.

– Вы сейчас удивительно точно изложили все самые скользкие моменты этого дела, – сказал он. – Многое еще остается непонятным, хотя общая картина мне совершенно ясна. Что касается открытия бедного Лестрейда, то это всего лишь уловка, дешевая попытка направить следствие по ложному следу. Убийца хотел навести полицию на мысль о социалистах и тайных обществах. Надпись была сделана не немцем. «А», если вы заметили, написана на немецкий манер, но настоящие немцы всегда пишут обычную латинскую букву, поэтому можно с уверенностью сделать вывод, что слово написано не немцем, а неумелым имитатором, который к тому же несколько перестарался. Он рассчитывал, что сыщики заглотнут наживку. Но я вам больше ничего не буду рассказывать, доктор. Вы же знаете, что если фокусник заранее объяснит свой трюк, никому не будет интересно на него смотреть. Я тоже не хочу раскрывать вам все методы своей работы, иначе вы станете считать меня самым обычным человеком.

– Такого не будет никогда! – горячо воскликнул я. – Вы возвели метод дедукции в ранг настоящей науки.

Мой друг прямо-таки зарделся от этих слов и от того, как искренне они были произнесены. Я давно заметил, что он радуется, когда хвалят его аналитические способности, как девушка, которой отпускают комплименты по поводу ее красоты.

– Могу вам еще кое-что сказать, – не удержался он. – Лакированные туфли и ботинки с квадратными носками приехали туда в одном кебе и к дому шли вместе, как закадычные друзья… может быть, даже под руку. Оказавшись внутри, они ходили по всей комнате… вернее, ходили ботинки, а туфли стояли на одном месте. Все это я определил по следам на пыльном полу. Расхаживая, убийца все сильнее возбуждался, это видно по тому, как увеличивался его шаг. Он все время говорил и постепенно довел себя до состояния бешенства. Потом случилась трагедия. Я рассказал вам все, что известно мне на данную минуту. Все остальное – лишь предположения и догадки. Впрочем, это и так неплохо для начала. Нам нужно поторапливаться, я хочу успеть на концерт оркестра Халле – послушать Неруду-Норман.