Ребус тяжело опустился на стул:
— Пеннен не хочет, чтобы мы совали нос в это дело, а Стилфорт вообще хватает меня за руки. Это о чем-нибудь говорит?
— Любая огласка нежелательна… когда пытаешься вести переговоры с
— А мне нравится этот парень, — объявила Уайли, дочитав до конца материалы о Бене Уэбстере. — Очень жаль, что он погиб. — Посмотрев на Ребуса, она спросила: — Ты пойдешь на похороны?
— Да вот подумываю.
— Еще один шанс погладить против шерсти Пеннена и его особое подразделение? — предположила Мейри.
— Отдать последний долг покойному, — возразил Ребус, — и сообщить его сестре, что мы не продвинулись ни на шаг.
Ребус взял в руки один из снимков, сделанных Манго на Принсез-стрит. Их как раз проглядывала Мейри.
— Насколько мне известно, — начала она, — ваши парни переусердствовали.
— По-моему, это демонстранты переусердствовали, — буркнула Уайли.
— Несколько десятков разгоряченных голов против нескольких сотен полицейских, владеющих тактикой подавления уличных беспорядков.
— А кто их заводит? Не вы ли своими репортажами? — возразила Уайли, готовая ринуться в бой.
— Нет, вы своими дубинками, — отрезала Мейри. — Мы только сообщаем о том, что происходит.
— Но ведь и правду можно исказить, для этого есть много способов… — До Уайли наконец дошло, что почему-то не слышно Ребуса. — Джон? — позвала она и, видя, что он не отрывает взгляда от одного из снимков, толкнула его локтем. — Ты меня поддержишь или нет?
— Эллен, я уверен, что ты и без меня справишься.
— В чем дело? — поинтересовалась Мейри, заглядывая через его плечо. — У тебя такое лицо, будто ты увидел привидение.
— Можно сказать и так, — ответил Ребус. Он снял телефонную трубку, но, подумав, снова положил на рычаг. — Как бы то ни было, — решительно проговорил он, — завтра новый день.
— Не просто «новый», Джон, — напомнила Мейри. — Это день, когда все наконец-то начнется.
— И есть надежда, что Лондон прокатят с Олимпийскими играми, — добавила Уайли. — А то придется слушать об этом до Страшного суда.