Потом ей стало интересно, был ли собственный портрет роскошью (а Джин он казался роскошью), доступной только самым обеспеченным людям. Вспомнив о преподобном Керкпатрике, Джин подумала, что, возможно, потрет был написан по его просьбе, с тем чтобы отправиться в Эрширский приход, где он напоминал бы старому священнику о его любимом воспитаннике. Ключ к этой загадке также мог храниться где-то в архивах Хирургического общества — например, где-то должна была существовать история портрета или какой-то другой документ, в котором сообщалось, как и когда портрет попал в музей.

— В понедельник!.. — громко сказала Джин. Все это могло подождать до понедельника. Впереди были выходные, был концерт Лу Рида… который еще предстояло пережить.

Выключая свет в кабинете начальника, Джин снова услышала в коридоре какой-то странный шорох На сей раз он раздался гораздо ближе. Потом дверь в секретарскую распахнулась, вспыхнул свет, и Джин невольно попятилась… но это оказалась всего лишь уборщица.

— Вы меня напугали, — сказала Джин, прижимая руку к груди.

Уборщица только улыбнулась в ответ и, поставив на пол мешок для мусора, снова вышла в коридор, где оставила пылесос.

— Вы не против, если я начну? — спросила она, втыкая штепсель в розетку.

— Пожалуйста, — кивнула Джин. — На сегодня я все равно закончила.

Но, прибираясь у себя на столе, она чувствовала, что ее сердце все еще бьется учащенно, а руки дрожат. Господи, сколько раз она ходила одна по темным залам музея и не боялась — и вот на тебе!.. Должно быть, нервы разгулялись, подумала она и взяла в руки снимок, чтобы убрать в ящик, но в последний момент замешкалась. Внимательно всматриваясь в лицо на портрете, она подумала, что художник так и не сумел польстить заказчику, несмотря на все свои старания. Да, Ловелл выглядел молодо и, пожалуй, франтовато, но в его глазах сквозила какая-то холодность, тонкие губы были решительно сжаты, а лицо выражало хитрость и расчетливость.

— Вы сейчас прямо домой?… — поинтересовалась уборщица, заходя в комнату, чтобы опорожнить мусорную корзину.

— Пожалуй, — откликнулась Джин. — Вот только забегу в бар, возьму бутылочку — и домой.

— Уколоться и забыться, так, что ли?…

— Что-то в этом роде, — кивнула Джин, отгоняя промелькнувший в памяти образ покойного мужа. Потом она кое-что вспомнила и снова вернулась к столу. Вооружившись карандашом, Джин добавила к своим заметкам еще одно имя, которое нужно было проверить…

Клер Бензи.

11

11

— Господи, ну и громкость! — сказал Ребус.

Он и Джин стояли на мостовой напротив «Плейхауса». Вокруг сгущались серые городские сумерки, хотя, когда они входили в зал, небо было еще совсем светлым.