Билли отбросил простыни с одеялом и сел, глядя на свои бедра.
При виде этих имен у него возникали приятные и печальные воспоминания. Но он знал, что после сегодняшнего дня неприятные поблекнут. Его родители, Очаровательная Девушка.
Его часы зажужжали. Он взглянул на них. Вскоре зажужжали другие.
Билли оделся и целый час прибирал мастерскую: заполнял мешки для мусора одеждой, которую надевал на местах убийств, постельным бельем, салфетками, бумажными полотенцами, пластиковыми столовыми приборами, тарелками – всем, на чем могли остаться его ДНК или отпечатки пальцев.
Он вынес мешки наружу, в холодное, слякотное утро – от первого вдоха на улице у него закололо в носу – и поставил их у края тротуара. Стал ждать. Через три минуты шумный грузовик департамента санитарии подъехал к остановке, сзади спрыгнули рабочие и начали собирать мусор на короткой, темной улице.
Билли заметил точное время, когда появился грузовик, дабы убедиться, что его мусор находился на улице всего несколько минут; он знал, что полицейские имеют право рыться в мусоре на улице.
Со скрежетом и выхлопом газов грузовик скрылся. Наиболее опасные улики исчезли. Потом – где-нибудь через неделю – Билли вернется и подожжет дом, чтобы уничтожить остальные. Но пока этого было достаточно. Вряд ли полицейские скоро найдут эту подземную берлогу.
От мысли о полиции он перешел к вопросу о Линкольне Райме. Билли ничего не слышал об этом человеке, о том, что тот заболел от яда. Это напомнило ему, что план вывести из строя великого прозорливца не был таким эффективным, как мог бы. Но ему не приходил на ум никакой другой способ отравить этого человека. Виски представлялось наилучшим выбором, хотя что-то другое, возможно, было бы эффективнее.
И все-таки он придерживался прежних взглядов: сражения бывали успешными и неуспешными. Но в этой войне Модификации он в конце концов победит.
Билли вернулся в мастерскую и продолжил сборы. Он ходил от террариума к террариуму. Наперстянка, болиголов, табак, ангельские трубы. Он полюбил эти растения и яды, которые они вырабатывали. Полистал некоторые свои наброски и сунул их в рюкзак вместе с тетрадью Заповедей Модификации. Хотя в конце он и написал требование: «Уничтожь эту священную книгу», – заставить себя сделать это Билли не мог. Он не знал, откуда взялось нежелание разорвать эти страницы. Может быть, Заповеди представляли собой средство запечатлеть боль, которую он терпел из-за утраты Очаровательной Девушки?
Или, может, тетрадь просто являлась замечательным произведением искусства? Фразы были старательно выведены красивым почерком Билли – замысловатые, как десятицветный мод, нанесенный на девственно-белую кожу десятком разных игл-лайнеров и шестью или семью шейдерами. Книга была слишком красивой, чтобы прятать ее от мира.