Она шла по своим следам, которые уже начинал заносить снег.

Ноги шагали вперед сами, онемевшие ступни словно не чувствовали острых камней и веток. Мне больно – значит, я жива, твердила себе Ульрика. Явление вертолета означает, что кто-то прилетел ей на помощь.

Ее снова наполнила надежда на то, что продолжение будет.

Следы в снегу становились все менее четкими, и наконец ветер опередил Ульрику, заметя их вовсе. Холод сделался таким жестоким, что сработал как анестезия, нервные окончания теперь обманывали Ульрику, как могли. Все ее тело кричало от холода – а мозг заставлял думать, что она вспотела. Она ковыляла вперед, чувствуя, как одежда обжигает кожу.

Ульрика стащила с себя слишком большой для нее комбинезон, и это было последним, что она сделала в жизни. Потом она легла голая в белый холодный снег и поняла: это конец. Жизнь продолжается, подумала она. Что бы ни случилось, жизнь продолжается.

Наконец-то ей стало тепло.

Вита Берген

Вита Берген

Виктория Бергман сидела в глубокой нише кухонного окна с чашкой кофе и мобильным телефоном в руках. Внизу, на улице, яркое утреннее солнце рисовало резкие тени.

Игра теней напоминала кубистский паззл, в котором грани элементов остры, как осколки. Она думала о своем собственном внутреннем паззле, который уже готов был сложиться.

Сможет ли она и дальше работать психологом? Этого она не знала, но понимала: придется принять, что в данную минуту она – София Цеттерлунд, психотерапевт с частной практикой, и что она арендует кабинет в Мыльном дворце на площади Мариаторгет.

Виктория Бергман – неофициально, подумала она. И София Цеттерлунд – по документам. Так обстояло долгое время, но теперь Лунатик умер, и отныне только я принимаю решения, чувствую и действую. Огромная разница.

Провалов в памяти больше не будет. Не будет ночных прогулок, не будет баров, не будет бесцельного пьяного блуждания по темным паркам. Ей не надо больше напоминать Софии о своем существовании таким вот образом. Однажды она даже свалилась в воду в Норра-Хаммарбюхамнен. Она вспомнила, как на следующий день София сидела мокрая на кухне, нюхала одежду и пробовала воду на вкус, отчаянно пытаясь понять, что же произошло. Ответ был однозначно простым и неаппетитным: она пошла в “Кларион”, последовала за кем-то в номер, трахалась, испытывая дурноту, а потом спустилась к воде с двумя бутылками вина и пьяная упала в воду.

Виктория спрыгнула с подоконника, поставила чашку в мойку и вышла в прихожую. Надо заняться мешками.

Теперь она знала, что с ними сделает, куда их отвезет. Место подсказала логика.