– Мне нужен не мягкий приговор, а оправдательный. Как ответчик я отрицаю все обвинения. Вы мои адвокаты, вы должны бороться с прокурорами.

На Западе подобные слова звучали бы разумно, но для многих японских адвокатов такое заявление выглядело беспрецедентным: словно пациент взялся руководить собственной операцией. В этом состояла еще одна специфическая черта Обары, и никто из юристов еще не сталкивался с таким подзащитным.

Его содержали в токийской тюрьме предварительного заключения. Как теоретически невиновному, пока не доказана вина, здесь ему предоставляли больше свободы, чем в обычной тюрьме. Он мог писать и получать письма, принимать каждый день по посетителю. Вначале раз в месяц, потом все реже, на скоростном поезде из Осаки к нему приезжала пожилая мать Кимико. Но, кроме нее, навещали заключенного только адвокаты – хотя бы один из них являлся каждый день. Обара держался на расстоянии от охранников и тех немногих заключенных, кто задерживался в тюрьме дольше нескольких месяцев. Сам он проведет в крошечной камере с кроватью и рукомойником девять лет, общаясь почти исключительно с адвокатами и занимаясь лишь собственной защитой в суде.

Камера Обары стала его командным пунктом. Стопками в его рост высились папки документов формата А4: письма, факсы, своды законов, подшитые свидетельские показания. Помимо обвинений в восьми изнасилованиях и двух изнасилованиях с летальным исходом, Обару, как и многих богачей эпохи «мыльного пузыря», теперь преследовали кредиторы. За полтора года до ареста на несколько его объектов недвижимости в судебном порядке наложили арест, а в 2004 году его объявили банкротом с задолженностью в размере 23,8 млрд иен (122 млн фунтов). Его дела вели разные команды адвокатов, и никто, кроме самого Ёдзи, не знал всех имен и даже количества защитников. Но каждый момент на него трудились по меньшей мере десять человек. Возможно, за время судебных разбирательств их сменилось несколько десятков.

Для адвоката, привыкшего к покладистым и благодарным клиентам, Обара становился кошмарным сном. Дело не в грубости или агрессии: шокировало его стремление командовать.

– Он словно режиссер, снимающий сюжет по своему сценарию, написанному с точки зрения его реальности, – отмечал один из юристов. – Он умен и очень подозрителен, никому не верит, включая собственных адвокатов. С ним трудно работать.

При перекрестном допросе свидетелей адвокаты задавали вопросы будто по сценарию и явно этим тяготились. «Для адвокатов положение должно быть унизительным, – писала блогер Юки Такахаси. – Видно, как усердно они трудятся, но глаза у них, как у дохлой рыбы, из-за всех его приказов и вопросов, совершенно не относящихся к делу. Я-то могу посмеяться над этим, а вот им, похоже, невесело».