По странным грамматическим конструкциям и дотошным упоминаниям одних и тех же подробностей становилось очевидно, что текст составлял не Тим, что он лишь подписал заявление, не задумываясь и, возможно, даже не понимая, о чем там говорится. Но больше всего публику поразило решение запросто подорвать версию обвинения ради какой-то половины миллиона фунтов.

– Публично я поддержала решение папы, – рассказывала Софи, – но на самом деле была совершенно с ним не согласна. Не то чтобы я осуждала его за согласие взять деньги. Но я не сомневалась, что он совершает публичное самоубийство и мама вместе с прессой растопчет его. У каждого найдется свое мнение, и не важно, как папа объяснит свое решение, люди все равно его осудят, что повлияет на его жизнь, карьеру и все остальное. Так и случилось.

Адвокаты Обары объявили о денежном переводе через день после возвращения Тима в Англию. Об этом трубили все британские газеты в те выходные; в заголовках встречалось выражение, которым описала платеж Джейн: «кровавые деньги».

– Я отказалась от любых денег со стороны обвиняемого, как и мои дети Софи и Руперт, – заявила она. – Тим же вступил в переговоры, несмотря на мои пожелания и просьбы сына и дочери. Верные друзья и близкие Люси испытывают отвращение к невероятному предательству Тима Блэкмана.

Многие в такой ситуации залегли бы на дно, пока не стихнет шумиха. Но Тим никогда не прятался от журналистов. Он посчитал своим долгом принять участие в целой серии телевизионных и газетных интервью, где все задавали один и тот же вопрос: почему? Тим говорил об убытках, которые понес за месяцы розысков Люси, о Фонде Люси Блэкман и надеждах создать для него надежный финансовый фундамент. Он указал, что из-за долгого судебного разбирательства и банкротства Обары нет шансов получить компенсацию путем гражданско-правового спора. А заявления Тима, что перевод сделан не самим Обарой, а его университетским «другом» господином Цуджи, и что деньги не только не помогли Обаре, но и доказали его виновность, лишь ухудшили положение. Тим вел себя сдержанно и пытался защищаться, но телерепортеры, которые раньше обращались к нему с показным сочувствием, теперь грубили и ханжески взывали к справедливости. Тим Блэкман, отец, горюющий по убитой дочери, будто сам стал обвиняемым.

Через неделю ситуация еще сильнее усугубилась, когда «Дейли мейл» под заголовком «Предательство отца» опубликовала очерняющую Тима статью объемом 2 тысячи слов. «Невероятный поворот на 180 градусов, причинивший невыразимую боль матери Люси, Джейн, – сообщалось в газете. – Что любопытно: поведение отца могло бы вызвать горькое разочарование, но, по всей видимости, не удивило тех, кто хорошо знал Тима Блэкмана». Слов Джейн в статье нет, однако приводятся реплики «друзей», охарактеризовавших ее поведение как «спокойное благородство» перед лицом предательства Тима. Журналисты рисуют портрет мелочного себялюбца, который, связавшись с другой женщиной, бессердечно бросил семью десять лет назад и отказал ей в финансовой и любой другой поддержке. «Высокомерный и эгоистичный человек, в отношении которого быстро иссяк источник доброй воли в токийском обществе», – утверждали многочисленные свидетели.