– Райли не сказал, где сейчас Брайс?

Кейт кивает в сторону, куда-то в ночь, где стена, здания и ворота.

– Где-то там. – Пауза. – Он вернется. Тебе надо уходить.

– Только с тобой.

– А если я откажусь? – И не дождавшись ответа: – Если останешься, Брайс…

– Да.

Кейт обхватывает себя руками, словно пытаясь защититься от всего, впрочем, может, она просто замерзла. Женщина стоит молча и разглядывает окурки, оставленные Райли, будто, кроме них, ее ничего не интересует. Внезапно она вспоминает Винни, вечно что-то убиравшего, Винни обязательно подмел бы здесь.

– Зачем тебе это? – неожиданно спрашивает она. – Почему это для тебя так важно?

Прошлое вновь разворачивается перед ним яркие картины. Кабинет, мужчина в форме. Лилии в доме в Марлоу, Чарли Росс, золотые часы и строгая рубашка. «Что ты можешь? Все, что надо». Коридор в доме на ферме…

Он не ответил на ее вопрос.

– Полагаешь, сможешь меня спасти? – Глаза кажутся огромными на худом, бледном лице. – А что, если у тебя не получится? Вдруг это невозможно?

Карла на кладбищенской скамейке. Карла берет его руку.

– Ничего невозможного нет, – говорит Йоханссон. Надо верить, что все получится.

Они больше не произносят ни слова. Он косится на нее и видит, что она смотрит вперед, но глаза ее при этом пусты.

Йоханссон касается ее руки в 7:55. Поток пациентов иссяк. Больные в тяжелом состоянии и ходячие раненые ждут приезда скорой помощи. Кейт сидит на стуле у раковины, опустив голову, но, почувствовав его прикосновение, поднимается, готовая принять очередного пациента.

– Я ухожу, – говорит он.

Райли склоняется над раковиной и поворачивается к Йоханссону.

– Хорошо, – говорит Кейт. – Тогда я пойду с тобой.