И еще немного… когда он скользнул в нее, и начался медленный сонный танец. Ее руки обрамили его лицо. Глаза глядели в глаза.

Они следили друг за другом, ловя каждое движение.

Только сейчас. Только она.

Только это… думала она, когда выгнулась, чтобы дать ему больше.

Только он… когда она притянула его лицо к своему и влила все свои чувства в их поцелуй.

Мягкое, нежное, спокойное наслаждение текло потоком хмельного вина, пока они, не опьянев, перевалили через вершину.

Позже она медленно, сонно, удовлетворенно побрела вниз, чтобы сварить кофе. Эрл Грей побежал за ней по пятам.

– Только давай я сварю кофе, ладно? А потом поведу тебя на прогулку, – проговорила она и осеклась. Зачем она произнесла слово «прогулка»? И, как ее предупреждали, песик разразился радостным тявканьем, поднялся на задние лапки и стал в упоении пританцовывать.

– О’кей. О’кей. Моя ошибка. Минутку.

Она открыла чуланчик, вынула поводок, пластиковые штанишки для песика и шлепанцы для себя, которые положила туда для этой цели.

– Что это с ним? – озаботился Аш, входя. – У него приступ?

– Вовсе нет. Он счастлив. Я ошибочно произнесла слово «прогулка». И вот результат. Придется вывести его, пока он не дотанцуется до сердечного приступа.

Она схватила дорожную кружку. Наполнила черным кофе.

– Это не займет много времени.

– Давай я его выведу.

– Моя работа, – напомнила она, вынимая из кармана заколку и умело сворачивая в пучок волосы.

– Но вчера ты жарила для нас яичницу, а сегодня я могу «ответить» тебе собакой.

Она пристегнула поводок к ошейнику. Пес почти бился в истерике.

– Вчера Люк испек для Джули маффин, почти из ничего. Сегодня сделал пирог с начинкой.

– Этот ублюдок просто выпендривается. Я могу приготовить нам завтрак. Я прекрасно умею насыпать в миски сухие завтраки. Это одно из моих лучших умений.