– Нет! Не делай этого!

Слезы, обжигающие глаза, возмутили ее не меньше, чем слова Аштона.

– Не говори так со своим отцом.

– Ты думала, что я не постою за тебя?

Жаркий гнев растопил холод.

– Или никому, кроме тебя, этого делать не позволено?

– Нет, дело не в… Аш, это твой отец. Пожалуйста, не говори таких слов. Так нехорошо. Мы с ним просто можем держаться подальше друг от друга. Не правда ли? – обратилась она к Спенсу. – Нельзя ли нам просто договориться избегать друг друга? Не могу, чтобы меня винили в распре и охлаждении между отцом и сыном.

– Ты ни в чем не виновата, и все в этой комнате это знают. Верно, отец?

– Пока я глава семьи. И обязан заботиться о ее интересах.

– Если ты имеешь в виду финансовые интересы, делай, как считаешь нужным. Спорить не буду. Но это моя личная жизнь, и ты не имеешь права вмешиваться. Я никогда не вмешивался в твою.

– Хочешь наделать тех же ошибок, что и я?

– Не хочу. Почему, ты думаешь, я ждал? Но даже если и так, это будут мои ошибки. Лайла – не одна из них. Отступись. Можешь выпить пива, если хочешь.

Проницательный бизнесмен Спенс знал, когда сменить тему.

– Я хочу знать, почему ты полетел в Италию, чтобы повидать Джованни Басконе.

– Сложно объяснить. Но это имеет отношение к тому, что случилось с Оливером. Тебе ни к чему подробности, па. Не хотел же ты знать, почему Оливер растрачивал свой трастовый фонд на кокаин, таблетки и алкоголь.

Аш распознал горечь в своем голосе. Несправедливо. Он часто жалел, что знал подробности жизни Оливера.

– Помимо Оливера, – пробормотал он, – на семейном белье есть множество пятен. Нас слишком много, чтобы полностью оставаться незапятнанными. Я улаживаю, что могу. Когда могу. Жаль, что у меня не было возможности поговорить по душам с Оливером до того, как это случилось.

Спенс проглотил то, что, по мнению Лайлы, было смесью гордости и скорби.

– То, что случилось с Оливером, не твоя вина, – хрипло пробормотал он. – А его собственная и, возможно, частично моя.

– Теперь это уже не так важно.