Порфирий воспринимает это известие спокойно. Вид у него не более удивленный, нежели у меня.

— Похоже, что скоро нас ждут перемены.

— Будь осторожен, — напоминаю я ему. — Будет обидно, если гробница понадобится тебе еще до того, как ее достроят.

На следующий день тело Константина выставлено в парадном зале дворца. Очередь желающих проститься с императором растянулась на целую милю под сенью колонны Константина. Сенаторы стоят бок о бок с трактирщиками, актрисы — со священниками, и каждое лицо — крошечный фрагмент огромной мозаики всеобщей скорби. Это не может не трогать: все они искренне любили Августа. Он построил им город. Он следил за тем, чтобы закрома империи не пустели, чтобы рынки ломились от товаров, а варвары знали свое место по ту сторону границы. Константин позволил этим людям молиться в храмах и церквях по своему усмотрению, тем богам, которые откликались на их молитвы.

И вот теперь этот мир пошатнулся.

Очередь протянулась недалеко от моего дома. Сидя у себя в саду или ворочаясь в постели в душную июньскую ночь, я слышу за окном людские голоса. Но я не выхожу из дома. Жду того момента, когда наплыв уменьшится. На третий день я уже больше не в силах сопротивляться. Я надеваю тогу, причесываю волосы и встаю в очередь скорбящих. В течение нескольких часов я медленно, дюйм за дюймом, ползу вместе с очередью сначала по улице, затем прохожу через Августеум. Здесь статуи обожествленных императоров ждут, когда их число пополнит еще один. Мне еще стоять не один час, а ноги уже болят. Во всем теле такое ощущение, будто оно набито пылающими углями.

По мне градом катится пот. Пару раз я был на волосок от того, чтобы броситься бегом домой. Даже когда очередь наконец доползает до дворцовых ворот, впереди еще два часа ожидания.

Наконец я внутри. В зале самое малое две тысячи людей, однако все как один хранят молчание. Слышно лишь шарканье подошв по мраморному полу. С одной стороны зала отведено место, где желающие могут оставить свое подношение: амулеты, украшения, монеты и медальоны, кусочки черепицы или камешки с нацарапанными на них молитвами. Многие украшает монограмма Хи-Ро. Что это — погребальные подношения или подношения богу?

Последние несколько шагов самые медленные. Царящая в зале духота, скопление людских тел — все это очень утомляет. Вынуждаю себя бороться с усталостью. Ведь больше я его никогда не увижу. Я бы хотел унести в сердце эти последние мгновенья.

Очередь черепашьим шагом ползет вперед. И наконец, вот он, лежит в золотом гробу на возвышении, к которому ведут три ступени. Пол вокруг гроба украшен кипарисовыми венками. Рядом курятся благовония, в золотых подсвечниках мерцают свечи. На смену белым одеждам, в которых он принял крещение, пришли императорские регалии. Пурпурная мантия, вся усыпанная драгоценными камнями и золотом. Помнится, когда