«Проклятие! – подумал он. – Я так больше не могу. Это слишком».

Но не успел он развернуться, чтобы спуститься обратно, как заметил скорчившуюся у стены коридора темную фигурку. Свет его фонарика упал на полупогребенное под кусками отвалившейся штукатурки лицо Коломбы. Она была усыпана мерцающей в отблесках пожара белой пылью.

Данте склонился над Коломбой и позвал ее по имени. Ее лицо было залито кровью, и, прежде чем заметить, что кровь идет из раны у нее на лбу, Данте успел вообразить самое худшее. К счастью, рана оказалась неглубокой.

– КоКа! – закричал он. Ресницы Коломбы шевельнулись. – КоКа, ты меня слышишь?

Их накрыло волной дыма, и Данте, несмотря на повязку, едва не выкашлял все легкие. Когда облако рассеялось, в коридоре обозначился еще один источник света. Высокий, толстый парень в шортах одной рукой прижимал к лицу влажный платок, а другой направлял на них луч походного фонаря. Сам он предусмотрительно держался на расстоянии.

– Как вы? – перекрикивая треск огня, спросил он.

– Помоги вынести ее наружу, – ответил сквозь повязку Данте.

– Нельзя самим ее трогать, нужно дождаться «скорой». Так всегда говорят, – отозвался парень.

– Мы не можем бросить ее здесь, – настаивал Данте. – Здание может обрушиться.

– Так, может, нам свалить отсюда, пока не поздно? – заметил парень.

– Я без нее никуда не пойду, – сказал Данте.

По лестнице в одних пижамах сбежали отец, мать и трое сыновей. Мужчина освещал дорогу факелом из горящих газет.

«Вот идиот! – подумал Данте. – Прямо после взрыва».

Пока семья проходила мимо, между Данте и парнем рухнул огромный кусок штукатурки. Молодой человек испуганно отступил назад.

– Постой, не уходи. – Данте снова склонился над Коломбой. Она открыла глаза. – Ты меня слышишь?

– Да… – слабо ответила она.

– Пошевели ногами. Пошевели ногами!

– Что?

– Ногами пошевели! Надо проверить, не поврежден ли позвоночник.

Сжав кулаки, она слабо шевельнула одной, а затем и второй ногой.