– Представляю, что думает моя мать… – пробормотала Коломба.
– Она пришла на телешоу и записала обращение, в котором просит тебя сдаться с повинной. Мне она показалась, как тебе сказать… весьма мелодраматичной.
Коломба закрыла глаза. Все еще хуже, чем она могла представить. Она почувствовала, что проваливается в кресло, и постаралась не шевелиться, боясь, что полетит вниз, этаж за этажом, низвергнется в центр земли, в царство проклятых. И громче всех проклятых над ней посмеется Белломо.
Она распахнула глаза:
– Фотография! Где она?
Данте достал снимок из парки и протянул ей.
Коломба помахала им в воздухе:
– Белломо и Феррари знакомы! Им придется разобраться, что связывало этих людей.
– Даже если и так, что нового они найдут? Подноготную Белломо они уже изучили вдоль и поперек и никакой связи с Отцом не обнаружили. С чего ты взяла, что с Феррари будет иначе? Для твоих сослуживцев Отца не существует. Скорее всего, они скажут, что мужчина на фото просто похож на Белломо. Если бы ты не знала того, что знаешь, ты сама бы поверила?
Губы Коломбы горько скривились.
– Легче поверить, что мы с тобой – новые Бонни и Клайд.
– Бонни и Клайд не подкладывали бомбы, и их слава была изрядно раздута. – Данте, проявив немалую ловкость, зажег сигарету больной рукой. – Как бы там ни было, теперь понятно, почему Ровере впутал нас в расследование. Он начал разыскивать Отца сразу после парижского взрыва и смерти жены. Он не стал бы этого делать, если бы не знал, что преступления связаны.
– Если бы он обладал полезной информацией, то все равно взялся бы за это дело из чувства долга.
– В одиночку? Втайне от коллег? – Данте снова покачал головой. – Чувство долга не объясняет его поведения. Ровере мучила совесть.
– Хорошая версия. Только бездоказательная, – сказала Коломба.
– Ошибаешься. – На губах Данте заиграла саркастическая усмешка, и Коломба поняла, как сильно по ней скучала. – Потому что нашему Сантьяго удалось открыть флешку Ровере.