Через секунду подошел Куинси. Рейни узнала его по запаху и, когда он наклонился, прижалась к его груди.

– Я вернулся. Спешил, как только мог, – пробормотал он. – Говорил же, что вернусь.

Теперь Рейни увидела и других. Эйба Сандерса. Люка Хейза. Шепа О'Грейди. И Дэнни. Мальчик стоял рядом с отцом, и по его щекам текли слезы.

– Как вы нас нашли? – спросила она.

– Дэнни оставил след. Клочки футболки. Отрывал и бросал на землю через штанину.

– Я умный, – сказал Дэнни.

Рейни снова повернулась к Куинси. Руки у него были сильные. Пульс бился ровно. Ей было хорошо с ним.

«Наконец-то меня кто-то обнимает», – подумала она.

И вдруг заплакала. Она плакала по Дэнни, сотворившему столько зла. По себе. А еще по тому, что ей предстояло сделать.

Эпилог

Эпилог

Две недели спустя

Две недели спустя

Солнце светило вовсю, когда Рейни спустилась по ступенькам суда округа Кэбот. На ней были джинсы и простая, заправленная под пояс, белая футболка. Приближалось лето, и дни стояли теплые, так что, проведя в помещении четыре часа, она с удовольствием ощутила тепло на своем все еще заживающем лице. Опухоль, к счастью, уже спала, но естественный цвет пока еще терялся между разнотональными наплывами желтого и зеленого. По крайней мере полученные повреждения оказались не столь тяжелыми, как она поначалу думала. Врач заверил ее, что все нормализуется через несколько недель, и добавил, что случившееся безусловно доказывает факт ее тупоголовости. Остряк.

Все это время бейкерсвильская оперативная группа трудилась не покладая рук. Эйб Сандерс дождался-таки своего часа – дело официально перешло под его юрисдикцию. Вместе с расследованием ему досталась целая армия федеральных агентов, управлять которой было просто выше человеческих сил.

Проверка отпечатков пальцев дала ошеломительный результат. Ричард Манн оказался в действительности Генри Хокинсом из Миннеаполиса, штат Миннесота. Отец его был армейским лейтенантом и семейным деспотом, тихоня-мать – библиотекаршей. Семья часто переезжала с места на место. Судя по дневниковым записям, с оружием он познакомился рано, как и с отцовскими кулаками. Частая смена места жительства и школы способствовали развитию личности-хамелеона. А еще в нем постоянно копилась злость. На отца с его солдафонскими замашками. На других детей, считавших его чужаком. На мать, не умевшую постоять ни за себя, ни за сына.

Хокинсу было двадцать, когда родители погибли в автомобильной аварии, лишив его всяких шансов на расплату или прощение. Вот тогда и началось кровавое буйство.

Пока что ФБР удалось связать его с двумя другими школьными расстрелами. Сейчас эти дела пересматривались, шли допросы подростков, столь сильно жаждавших славы, что они пошли в тюрьму, так и не признавшись, что действовали под влиянием кого-то постороннего. Кроме того, фэбээровцы изучали еще несколько похожих эпизодов с участием детей, имевших место в то время, когда в городе проживал Хокинс. Совпадения, разумеется, не исключались, но эксперты сомневались, что только ими можно объяснить все случаи.