– Ну так ты выслушаешь меня или мне тебя связать?
– Ты ужасен, ужасен! Как ты мог обойтись с ним так? Он же тебя любил. Я неделю проплакала!
Руки, обхватившие ее, знакомый запах – минувших лет как не бывало, к ней вернулся мужчина, который исполнял каждый каприз девчонки-сорванца, озорной дядюшка, о котором мечтает всякая пацанка. Она расплакалась.
– Зачем? Зачем ты…
– Затем, что меня заказали. В Мехико меня пыталась убрать парочка киллеров, и я воспользовался шансом инсценировать собственную смерть.
– Но ты же мог нам
– Нет, за вами велась слежка, и хотя за Мардерами водится много талантов, актерский в их число не входит. Вы должны были поверить, что я умер. Теперь тебя можно отпустить?
Разжав объятия, он спустился к реке. Через секунду она последовала за ним.
– Как это тебе удалось? Хотя погоди – это же доктор Родригес подсуетился, да? Я еще заметила, что он дерганый какой-то; думала, это из-за смерти богатого пациента, но на самом деле ты подкупил его, чтоб он зафиксировал твою смерть и тайком вывез тебя из больницы. Но как ты убедил отца, что рана смертельная? Уж Куэльо, наверное, в твоей афере не участвовал.
– Верно. Я подготовил холостой девятимиллиметровый патрон и таскал с собой несколько дней, ждал. Потом сунул его в пистолет Куэльо и понадеялся, что он погонится за твоим папой. Ковырнул ножиком, чтобы кровь выступила, и дело в шляпе.
– Он считал тебя героем. И думал, что ты погиб, спасая ему жизнь.
– Я не герой. Я убийца. И никогда не претендовал на роль героя.
Он закурил и уставился на реку.
– Когда-то я частенько приходил сюда с девушкой, которую любил. Она гадала мне по листьям, проплывающим по реке. Мы должны были прожить долгую жизнь и нарожать кучу детей. Только и с этим тоже не сложилось. И… мне жаль, что я не смог прийти на похороны.
– Мог бы и прийти. Тебя бы никто не заметил. В церкви было пять тысяч человек. Делегации от военных и правительства, пресса. Даже от картеля Синалоа прислали венок. Гроб на целый день выставили для публики, армия выделила почетный караул.
– Что ж, он всегда хотел стать святым.
– Нет, он хотел, чтобы другие люди были святыми. Это разные вещи. Себя он считал вместилищем порока. Хотя, может, без этого святости не бывает.
– Ты похоронила его в Ла-Уакане?