— А не приготовить ли мне сегодня вечером печенку с луком, — бодро сказал я. — Целую вечность ее не ел.

С заднего двора в кухню вошел полицейский.

— Сержант, я только что говорил с этим… соседом Трибером.

— Ну и что? — нетерпеливо потребовал Литтлер.

— Он говорит, что у мистера Уоррена есть летний домик на озере в округе Байрон.

Я чуть не уронил пакет с печенкой, который вынул из холодильника. Этот идиот Трибер со своей болтовней!

У Литтлера расширились глаза. Его настроение мгновенно изменилось, и он, довольный, засмеялся.

— Вот оно! Они всегда, всегда закапывают их на своей собственной земле.

Наверное, я побледнел.

— И ногой не смейте ступить на эту землю! С тех пор как я ее купил, я вложил в нее две тысячи долларов, а после вторжения ваших вандалов от нее ничего не останется.

Литтлер рассмеялся.

— Чилтон, захватите несколько прожекторов и соберите людей. — Он повернулся ко мне. — Ну, и где же находится ваше скромное убежище?

— Я категорически отказываюсь отвечать. Вы же знаете, я никак не мог добраться туда. Вы забыли, что по спидометру моего автомобиля видно, что я никуда не уезжал с вечера пятницы.

Он преодолел это препятствие:

— Вы могли перекрутить спидометр назад. Ну, так где же находится коттедж?

Я скрестил руки на груди, Литтлер улыбнулся.

— Я отказываюсь отвечать.

— Бессмысленно тянуть время. Или вы собираетесь прокрасться туда ночью, выкопать ее и закопать где-нибудь в другом месте?

— У меня нет подобных намерений. Но я настаиваю на своем конституционном праве хранить молчание.

Литтлер позвонил по телефону местным властям в округ Байрон, и через сорок минут у него был точный адрес моего коттеджа.